Вот и решила она попросить его взять меня к себе. Человек он был зажиточный, даже по местным меркам богатый, возможно, и не откажет приютить ребенка. Хоть я еще маленький, но работать смогу.
Разговор у них состоялся непростой и долгий. Вначале мельник упирался, ни в какую не хотел меня брать, сетуя на возраст. Содержать просто так не желал, нахлебники ему не нужны.
К тому же была еще одна причина. Мое лицо и цвет волос говорили о том, что я не из простого люда. Внешностью отличаюсь от обычных детей, и случись что, если объявятся родственники или родители, у него могут быть большие проблемы.
Я тогда находился рядом с Марой и слушал, о чем они говорят, не понимая, что он имеет в виду. Почему из-за меня могут быть проблемы? Мне казалось, должно быть все наоборот. Если кто из родственников появится, то отблагодарит за предоставленный кров, но мельник считал иначе.
Женщина не сдавалась, предложила перекрасить мои золотого цвета волосы с помощью простенькой магии и вдобавок измазать сажей, сделать это было несложно. А на аристократическое лицо кто будет обращать внимание? Много ли у него посторонних людей ходит? К тому же, детишек во дворе бегает предостаточно, все при деле, одним больше, одним меньше.
Я тоже принесу пользу, не просто так буду жить, дело всегда найдется. Конюшни имеются, которые необходимо чистить, могу двор подмести, уж на это сгожусь. Да и мало ли чей сын, никто интересоваться не станет, а мои настоящие родители, по всей видимости, погибли. Работников у него много, никому и дела не будет, что еще один ребенок появился.
В итоге поворчав, он махнул рукой и согласился меня взять.
Вскоре к нам подошла упитанная, добротная женщина с приветливым, добрым лицом. Одета она была в длинное свободное платье с короткими рукавами, поверх которого имелся фартук, перепачканный мукой. Оглядев меня, женщина страдальчески покачала головой.
Я обнялся со спасшей меня Марай. Она всплакнула, погладила по голове и ушла, а меня повели в новое жилище.
Женщина сопроводила в дальнее помещение пекарни, где она работала. Там мне выделили угол в кладовке. Вскоре какой-то человек приволок простенькую кровать, матрас, подушку и совсем старое одеяло. Так я обзавелся своим жильем.
У меня даже было небольшое окно, которое находилось под самым потолком, через него я впоследствии любил смотреть на звезды.
Мне помогли убраться в чулане, вынести накопившийся за долгое время мусор. В кладовке имелся стеллаж, который я вскоре приспособил для своих вещей. Их было немного, пара сменной одежды, кое-какие мелочи, огарки свечей, но все же это были мои вещи. Это привносило хоть какой-то уют и чувство дома.
Буквально на следующий день мне принесли серый порошок, завернутый в кулек, показали, где помыть голову. Я натер им волосы, пожимая плечами и не понимая, зачем это надо. А когда смыл, то увидел, что они почти черные, и, как ни странно, брови тоже потемнели. Но этого оказалось мало, красящая магия быстро сходила, поэтому впоследствии приходилось их натирать сажей.
Первое время меня все разглядывали, особенно девочки. Цокали языками, улыбались, я только пожимал плечами, все было странно.
Просыпался я рано и сглатывал слюну. Так как жил в пекарне, то от свежеиспеченного хлеба шел умопомрачительный аромат, продолжать спать было просто невозможно. Умывался и бежал работать, помогая в пекарне и на конюшне, в саду, а иногда на мельнице.
Поначалу сильно уставал, никто не считался, что я ребенок. Управляющий часто повторял, постукивая слегка по спине прутом: «Если хочу есть, то должен работать». Вот я и трудился, со временем привыкнув.
Женщины на пекарне были хорошие и добрые. Они часто подкармливали меня свежим хлебом или булочкой. Мое лицо их умиляло, даже несмотря на перекрашенные волосы.
Вскоре у местных ребят стал своим. Пацанов и девчонок там жило много. Трудились все, никто просто так не бегал, помогали родителям, кто чем мог. Бывало, что меня отправляли помогать разгружать подводы со свежеиспеченным хлебом и сдобой. Помощи от меня, конечно, было мало, скорее всего просто для того, чтобы без дела не болтался, так как быстро справлялся с поставленными задачами. Так я и познакомился в таверне с наемником, который дал мне серебряные монеты и рассказал о маге.
Жизнь продолжалась, и все бы ничего, но у мельника имелся толстый, скорее пухлый сын, всего на год старше меня. Местные уверяли, что мальчик не от рождения такой упитанный, а разъелся на выпечке, он постоянно что-то жевал. Уж больно любил свежеиспеченные сладкие булочки.