— Он прав, — пожала плечами Ди.
А в следующий миг друзья ступили под своды среброглавого леса, земля которого была укрыта однотипной, идеального цвета и размера, травой.
— Бред какой-то, — возмутился Ирис, проведя носком сапога над идеально ровной травой.
— А цветы на свою территорию не допустили, — презрительно фыркнула Диази.
Друзья отправились дальше, всё глубже уходя на территорию священного леса. Они будто попали в новый, незнакомый им мир. Чувство раздражения от столь нелепой, по первому взгляду, симметрии стало уходить, растворяясь в спокойствии, что охватило их души. Казалось, здесь даже воздух был другим — более лёгким, более чистым, пьянящим, заряжающим неугасимой энергией. Немного глупо улыбаясь, они всё шли вперёд, не чувствуя усталость. Только когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, друзей придержал Бэлл.
— Вы что все, с ума по сходили? — изумился он. — Или так и собираетесь топать всю ночь?
— А? Уже вечер? — задумчиво спросила Кама.
— Угу, пора отдохнуть, — согласно кивнула Диази.
— Спать, — поддержал остальных Ирис.
Друзья побросали вещи, где стояли и стали одновременно доставать покрывала.
— А огонь? — растерянно спросил, застыв на месте Бэлл, пораженный таким послушанием.
— А, тепло же. И сушняка нет, — отмахнулась Кама, укутываясь в одеяло.
— Ладно, — пожал плечами слышащий, доставая из сумки своё одеяло. — Может хоть во сне эти деревья меня доставать перестанут.
Ночь прошла просто прекрасно. Друзья одновременно проснулись на рассвете, ощущая себя бодрыми и отдохнувшими. Только Бэлл не проснулся вместе с остальными и его пришлось долго будить.
— Ты в порядке? — спросил Ирис с нелепой улыбкой на губах, глядя на хмурую физиономию друга.
— Не совсем, — качнул головой слышащий и поморщился, стараясь прогнать головную боль. — Давай найдём, наконец, это дерево. Я здесь долго не протяну.
— А, по-моему, здесь здорово, — радостно улыбаясь, сказала Камомила, мечтательно рассматривая отливающую серебром высь.
— Кому как, — недовольно шепнул Бэлл.
И опять был долгий путь сквозь симметричный лес. И опять друзья наслаждались чувством умиротворения и покоя. Только Бэлл с каждым часом становился всё более и более хмурым.
— Ааа, я так больше не могу! — наконец, взорвался он, взъерошив чёрные с фиолетовым отливом волосы, будто примеряясь, под каким углом их лучше всего будет рвать.
— Ты чего такой нервный? — удивлённо спросила Диази.
— Тут классно, — глупо улыбаясь, сказала Камомила.
— Что происходит? — более осмысленно спросил Ирис.
— В первую очередь, мне не нравиться, как ведёте себя вы! — закричал Бэлл. — Вы хоть помните, зачем мы здесь?
— Эээ, — насупилась Кама, стараясь понять, как же её сюда занесло.
— Мы ищем Древо Предтеч, — тут же ответила Диази. И сама удивилась собственному ответу.
— Ветер, в чём дело? — воззвал к небу Ирис.
Но услышал лишь истерический смех, мелькнувший на грани слышимости.
— Вот блин, — прошипел провидец.
— Это они, — кивнул головой Бэлл. — Они меня с ума сводят.
— Что происходит? — просипела Диази, чтобы очнуться прикусившая нижнюю губу.
— Дурочка, — простонал Ирис, глядя на то, как она морщиться от боли.
— Вы такие смешные, — глупо захихикала Камомила.
— Слушай, Бэлл, будь другом. Дай ей в ухо, — простонал Ирис, пытаясь справиться с внезапно навалившейся головной болью.
— Угу, чтобы словить в ответ огнешар? — хмуро заметил Бэлл.
— И почему я? — возмутился юный провидец.
— Ты, на секундочку, маг. Великий маг. Тебе не страшно, — сказал фей, отвернувшись.
— Иногда я тебя ненавижу, — тяжко вздохнул Ирис, подходя поближе к хихикающей подруге.
Несколько несмелых хлопков по щекам не помогли. Кама восприняла это как веселую игру. Хлопки усилились, превратившись в полноценные пощёчины. Последняя из которых возымела ответ. Возмущённая столь брутальным поведением, Камомила заехала коленом прямо ему между ног.
— Уй, ё, — согнулся пополам юный маг. На глазах от дикой боли выступили слёзы.
— Ты, это, — попыталась что-то сказать Кама, непонимающе хлопая глазами и ощупывая пылающие щеки.
— Ты как? — подбежала к другу Диази.
— Маг? Ничего не грозит? — сдавленно просипел Ирис. — Гад ты Бэлл.
— П-прости, — еле сдерживая смех, выдохнул слышащий, протягивая ему руку.
— Ой… ты… это… извини, — смущённо сказала Камомила, пришедшая, наконец, в себя.
Ирис поднялся на ноги, всё ещё морщась от боли.
— Ну, — суммировала результат Диази. — Осталось только разобраться, что здесь происходит.
Он постигал новую науку жизни. Он понимал, что ответственность теперь для него не просто пустой звук. Он знал, что за сохранность степных рысей теперь готов продать свою душу Хаосу.
Это было колдовство, которое никто, кроме хранителей не был способен понять. В те дни Каракал испытывал противоречивые чувства к Создателю. С одной стороны, искусственно навязывать ТАКИЕ эмоции, было подобно умению создавать тоненькую, невесомую, чуть заметную цепь, которой можно привязывать к месту свободолюбивую птицу. С одной стороны, крылатая могла продолжать летать в вышине, наслаждаясь любимым занятием когда сама того захочет. Но, как ни крути, эта птица навеки теряла свою свободу.
Но и награда за то, что она позволила посадить себя на цепь, превышала все допустимые пределы фантазии.
Несколько дней он путешествовал по степи с кошечкой, наслаждаясь невероятным, невозможным чувством единения. Душевным теплом, чувством понимания и поддержки. Которое приносило общение с ней. Кошечка была способна заканчивать за ним фразы, дополнять его мысли. А он в ответ на её постоянные просьбы, безбоязненно рассказывал о себе, показывал ей картинки мира пещер, направляя их прямо в её сознание.
Он мог по одному взгляду понять, что месяц назад было очень голодно, ведь перевелась практически вся крупная дичь. Малышка чуть не умерла, ведь как охотник она в те времена была не очень. Но недавно вернулись сайгаки, и жизнь вновь потекла своим чередом.
Каракал узнал от кошечки больше, чем были способны рассказать ему волки льда, больше, чем могли на словах объяснить иные хранители. Он понял, для чего его род был создан, принял свою истинную сущность. Осознал, что великая сила налагает великую ответственность.
Но пока он просто наслаждался жизнью, разглядывая, впитывая в себя образ подопечной. Запоминая выражение её мордочки в разные моменты жизни. Она была такой маленькой и хрупкой по сравнению с ним. Её рост не доходил ему даже до середины передней лапы. Совсем юная, она любила его задирать, а он делал вид, что обижался. Тогда она умильно прижимала свои большие, чёрные ушки к спине и пристально смотрела на него виноватым взглядом. Они часто играли. Каракал пытался её учить тому, что может пригодиться в момент опасности или беды. Учил читать невидимые знаки.
Через некоторое время Каракал потянул за остальные связи, что хранились в её душе. Он отследил мать кошечки, её братьев и сестёр. Они вновь отправились дальше, и каждый их день был наполнен новыми эмоциями, новыми знакомствами и новыми встречами. Если бы не удушающая жара и жажда, возможно Каракал бы даже сумел полюбить степь. Его юной спутнице родные места нравились, она не ощущала никакого дискомфорта. Наоборот, она страшно удивлялась, почему все эти факторы так сильно мешают её гордому, сильному, все понимающему покровителю. Хорошо хоть, степная рысь прекрасно знала все места для водопоя и проблема жажды ни разу не стояла слишком уж остро.
Они всё глубже погружались в степь, отдаляясь от родных мест кошечки всё дальше и дальше. Малышка начинала переживать, пытаясь скрыть свои мысли от хранителя. В конце концов, покровитель улыбнулся тепло и немного грустно.
— Я всё знаю. Всё понимаю, — однажды поутру промолвил Каракал. — Тебе всё равно нельзя было идти со мной до конца. Тебе всё равно не суждено разделить со мной путь.
Кошечка посмотрела на хранителя с грустью и потёрлась о его лапу, выказывая печаль, желание никогда не расставаться.