Занятия сопровождались какой-то неоправданной жестокостью со стороны учителей. Я уже промолчу про шок, который я испытала, когда моим первым наставником стала та самая Елена, с чьей персоной у нас была взаимная неприязнь друг к другу. К слову, найти общий язык так и не удалось. Она с первого дня ни во что не ставила мои жалобы, мнение и меня в целом, говорила и обращалась со мной грубо. Я вечно замечала, как мой преподаватель кривила губы каждый раз, когда я безуспешно старалась овладеть особо сложным ударом.
Уже с первой тренировки я поняла, что одарённая желает поскорее избавиться от меня, когда та завязала мне глаза и заставила довериться своему чутью. Ничего не предвещало беды, я свыклась с отсутствием зрения и своей уязвимостью, но в ту же секунду предплечье словно обожгло раскалённым металлом.
— Эй! Вы чего творите?! — я взвизгнула и, потирая ноющую руку, подняла повязку. Напротив меня стояла женщина с мерцающей жёлтым цветом розгой.
— Не снимай ленту, девчонка! Наша тренировка ещё не закончена. Ты не успела показать, на что способна.
— К Вашему сведению, Грехи используют тёмную магию в сражениях, а не плеть. Даже если мне каким-то чудом удастся отбить Ваши атаки, мне это никак не поможет в бою с ними — меня попросту приплющит тьмой.
— Разве? — озадаченно посмотрела прямо мне в глаза Елена. — Если встретишься лицом к лицу с врагом, все варианты выживания хороши. Мне кажется, что в твоём возрасте ещё хочется жить. Ты должна отточить свою интуицию до предела, ориентируясь только на запахи и слух. Я наслышана, что благодаря помощи духа твои органы чувств намного сильнее развиты, нежели чем у обычного человека. Так покажи мне, девчонка, свои хвалебные способности! Докажи, что достойна моей похвалы!
— «Боже, Боже, спаси меня…» — я сглотнула, и меня охватила слабая паника — я начала сомневаться в себе. Но мне ничего не оставалось, как продолжить бороться, завязав глаза и почувствовав себя беспомощной слепой.
Но, несмотря на столь натянутые отношения, обе стороны уважали способности друг друга. Я знала её как одну из сильнейших одарённых в Эреврее, а Елена в свою очередь была знакома с невероятной мощью, доставшуюся мне с рождения.
Зато каждый конец тренировок сопровождался моим негодованием в присутствии ребят. Я осыпала градом всевозможных ругательств Елену и проклинала её за новые синяки на моём теле. В любом случае каждый из друзей восхищался моим словарным запасом и валился с ног от смеха. По их словам, мои выступления всегда поднимали им настроение.
Остальные девять членов Совета также относились ко мне прохладно, но, к слову говоря, хлыстами мне на их тренировках не прилетало. Даже старик Магнус не уступал молодым в силе, хоть я поначалу и посмеивалась — после пары встреч в тренировочном зале я пересмотрела свою точку зрения.
Стоит отдать им должное — благодаря их занятиям без сюсюканий уже через несколько месяцев усвоила новые навыки: кто-то обучил меня самообороне, кто-то — контролю духовной силы, а кто-то выдрессировал полагаться на ловкость и инстинкты. К концу я уже была способна на невообразимые вещи и смогла на равных драться с лучшими преподавателями и выпускниками Академии, сдерживая своего духа во избежание проблем. Заметный успех отметил даже директор Сириус, с которым мне тоже посчастливилось сойтись в поединке.
Но вопреки всем моим высоким результатам, я чувствовала, как засыпала на ходу. Усталость брала своё, но я упорно противостояла ей. Кровавые мозоли, синяки по всему телу, травмы, исцарапанные руки и ноющие мышцы — всё было мелочью по сравнению с мучительным желанием лечь на кровать и уснуть. Иногда доходило до того, что, почистив зубы, я успевала смертельно устать, засыпала прямо на горе из учебников. Тренировки в Академии, школа, ночные Рейды и Грехи измотали мне все нервы. Вся моя жизнь в этот полугодичный период походила на некую гонку на выживание.
К слову сказать, Грехи превратились в нашу главную и важнейшую проблему. Ночь была самым опасным временем. Отныне нам доводилось сталкиваться с закоренелыми грешниками на каждом шагу. За то долгое время мне удалось выделить индивидуальные особенности в поведении и характере их «труда». Столкновения с Гордыней, Ленью и Чревоугодием грозили смертельной опасностью стать жертвой — с ними выгодно было не испытывать судьбу.
Но, на удивление, по неведомой причине жители преисподней нас практически не трогали, как будто их что-то сдерживало. И хотя Грехи не причиняли нам особого вреда и промышляли исключительно после захода солнца, от мысли, что рядом могут находиться адские исчадия, было просто жутко.
И тем не менее была ещё одна знаменитость, выделяющаяся на фоне остальных Грехов — Гнев. В кругах одарённых его все считали настоящей живой легендой. Никто и никогда его не видел, охотясь за одержимыми, ходили только слухи. Все нарекли его неуловимым призраком — надо же было как-то обозначить непонятное явление.
Мне с ребятами лишь пару раз удалось краем глаза заметить чёрный силуэт, мелькнувший в чужом доме одной из жертв. Мой тренированный слух улавливал мягкие шаги, которые моментально ускользали в ночную мглу через окно. Грех Гнева, словно тень, бесшумно пролетал прочь.
К несчастью, на тренировках с Советом и жуткой усталости мои неприятности в жизни не кончились. Я давно не видела дурных снов, но в последнее время они снова начали приходить ко мне по ночам. Все события призрачного прошлого и тревожного будущего, а также мучительная неизвестность сильно повлияли на моё состояние. Ведь именно сейчас всё начало давить на меня, всплывать в самых страшных ночных кошмарах.
Сюжет моих редких особенных сновидений всегда был одинаковым. Иногда даже казалось, что мне каким-то образом удалось перенять дар ясновидения у Леона.
Такие сны были особенно реалистичными: я не могла разобрать, где явь, где сновидение и где разум. Я пролетала сквозь сны и грёзы и попадала в окружение бесконечного поля, где на солнце сверкала золотая рожь, простиравшаяся до горизонта. Ничего вокруг: ни одиноких деревьев, ни шумных безымянных рек, ни жилых деревень, ни единой живой души — лишь безлюдное поле, и чей-то таинственный голос звучал эхом в голове.
Мне никак не удавалось распознать обладателя — голос искажался настолько, что даже было непонятно, принадлежал он женщине или мужчине. Но едва только он с порывом ветра раздавался в ушах, моё сердце начинало колотиться о рёбра, стремилось на зов, а душа обливалась слезами. Этот отчаянный голос, словно плачущий младенец, молил о помощи, я чувствовала это нутром.
— Скажите, что это была не ошибка… Я ведь не ошибся?.. Я не хочу быть твоим врагом… Смогу ли я посмотреть им в глаза, как раньше, после того, что натворил?.. Я сожалею обо всём… Меня уже тошнит от постоянных попыток, я заблудился в собственных мыслях… Да что они знают обо мне, чтобы судить?!.. Это место — самый настоящий ад… Идите прочь!..
Бурлящие эмоции в груди вторили, заставляя мои босые ноги мчаться на зов. Я пробиралась сквозь густые заросли пшеницы, щекочущей пятки, не понимая, куда бегу и для чего. Просто знала, что мне нужно отыскать обладателя.
Чей-то чёрный силуэт бродил по этим золотым просторам — наверняка именно ему и принадлежал загадочный голос. Нечто искажалось самым причудливым образом и уносилось прочь, не давая мне возможности догнать его. После встречи со странной фигурой, когда я уже протягивала к ней руку, сон обрывался, и я просыпалась в холодном поту и бьющимся сердцем.
***
Наступил тёплый август. Ночи стали звездопадными, небо — тёмно-бархатным, глубоким — настоящее произведение искусства после заката солнца.
Вечером утомительная жара августовского дня начинала спадать, и дышать становилось намного легче. Изначально я не особо обращала внимания на мятную свежесть ночи, но после мне в голову ударила безумная идея. В редкие дни на смену яркому солнцу приходили дожди, небо затягивали серые тучи, низко нависающие над землёй. И хоть самоцветы небес прятались за тучами, красавица-луна всегда гордо оглядывала свои владения, сопровождая меня, как преданный слуга.