И вновь выбор. И вновь развилка пути давнего конфликта. Каракал знал нетерпимость отца. Знал слишком чётко и ясно, чтобы не предугадать ответ.
— Остановись! — закричал он во мглу разрывая пространство и время, всем сердцем, всей душой желая вмешаться, желая заставить отца сменить свой выбор. Ощущая, как каменной плитой на его плечи давит выбор.
Шаг сделан.
Война обьявлена.
Мир в очередно раз оказался на перепутье.
— Что же ты будешь делать? — шепнул на ухо Агвантибо.
Сознание рвалось на части. Голова кружилась, затягивая его в воронку безумия. Это был слишком страшный, слишком жестокий выбор. Смерть всех Дейвов против жизни мира. Выигрыш по времени в одно столетие, или вбитый им самолично клин в сердце собственного народа.
Он не мог. Он не был способен сделать этот шаг. Его сознание не было способно шагнуть в эту пропасть.
Перед глазами кружились образы. Битва между слугами Хаоса, Дэйвами и остальными хранителями. Потоки воды в противовес пламени. Ярчайший свет угнетающий тьму. Больше, больше силы. Земля высыхала, плавилась. Корчились от жара деревья и травы. Разбегались в разные стороны перепуганные животные.
И в какой-то миг Раль понял, что утопает. Что не способен сдвинуться с места. Решимость, что первые мгновение влекла его вперёд, иссякла, истаяла, словно её никогда и не было.
Значит вот так, да? Он не справился. Не смог сделать выбор. Сама судьба, сама книга судеб сделала усилие, чтобы перевернуть страницу, воспользовавшись его нерешительностью, его бессилием.
Он припал к земле, дрожа всем телом. Ощущая, как гаснут картинки сражения. Ощущая, что всё больше погружаеться во власть мрака.
А в следующий миг в его груди зажегся огонь, что огненной вспышкой взорвался в его сердце. Сознание опалила сила. Его тело засветилось во мраке, будто вобрало в себя солнечный свет. Появились силы подняться. Появиллись силы открыть глаза.
— Неужели ты думал, что я настолько глуп, чтобы допустить такое? — прозвучал позади него голос. Такой родной. Такой знакомый. Сердце защемило от радости и одновременно грусти. На глазах выстпили слёзы.
— Пап? — не веря самому себе, спросил Каракал, оборачиваясь.
Алцэс выступил из мрака, смерив насмешливым взглядом хмурого Агвантибо.
— Вожак был достойным соперником, — склонил голову на бок глава. — Ты — не он. Исчезни.
Во мраке вневерменья разнёсся устрашаюший рык, но Алцэс подул на образ Агвантибо, и силуэт Дэйва стал расплываться, исчезая, истаивая.
— Пап. Ты как здесь? — потрясённо спросил Раль. — Что произошло? Что происходит?
— Ты так повзрослел, сынок, — тепло улыбнулся Алцэс, подходя к сыну вплотную. Заглядывая в его глаза. — Я так горжусь тобой. Ты зашел так далеко. Столько всего сделал. Столько всего исправил. Я так рад, что смог помочь тебе. Так рад, что смог в последний раз увидеть тебя. Поговорить с тобой.
— В последний раз? — переспросил Каракал, глядя на отца потрясённым взглядом. — Пап, что произошло? Ты же не…
— Всё верно, — грустно кивнул Алцэсс.
— Нет, — мотнул головой Каракал, отступая на шаг. — Нет. Это неправда. Как? Почему? Неужели из-за меня?
— Нет, сын, — отозвался глава. — Ты не виноват в этом. Просто в жизни бывают такие моменты, когда само твоё существование выглядит достойной ценой, достойной оплатой в борьбе за благополучие тех, кто тебе дорог.
— Но… как? — судорожно втянул в себя воздух Раль.
— Моё сознание хотело защитить Фелис, и я сумел установить барьер. Моя душа захотела, чтобы ты остался жив — и вот я здесь.
Алцэсс сделал несколько шагов, соприкоснувшись лбами с сыном и заглядывая в его яркие, словно затаившееся пламя, глаза.
— Ты нужен им, сын. Ты нужен Дэйвам. Ты должен обьяснить им суть происходящих вокруг событий. Должен разьяснить законы мироздания. Повести их за собой. Чтобы они больше не бродили в темноте. Чтобы извечный враг не смог подобраться к ним неожиданно, приводя в смятение их души. Я верю в тебя. Я верю в твою волю. Верю в твой дух, твою силу. Я горжусь тобой.
Взор Каракала укрыла пелена слёз. А в следующий миг Алцэсс отстранился от сына, и стал уходить во мрак. Ощущая, как сердце сдавила тоска, на подгибающихся лапах, Каракал последовал за ним. Продираясь сквозь вневременье. Ощущая, насколько сильно давит на него мрак, стараясь остановить, задержать, не дать ему добраться до печати. И вот уже на грани видимости в его сознание ворвалась маленькая искорка света. Она всё крепла, становилась всё ярче, все весомей. Отклакаясь в душе таким неимоверным теплом, что перехватывало дух. Он потянулся к этой искорке всем своим существом, ощущая наплыв ярких, непередаваемо чистых эмоций. Соединяя с ней свое сознание. Перетекая в неё, обмениваясь духовной силой. Свет все больше набирал власти в этой кромешной мгле. Он проникал в его душу теплыми лучиками солнца, заставляя сердце ускоирться от охватившей его душу радости.
— Я люблю тебя, — услышал он прощальный шепот отца. А в следующий миг сознание Каракала разлетелось мириадой разоцветных искорок.
Эпилог
Взволнованные отсутствием Дэйва, друзья всё утро бродили по поросшему сухими деревьями острову. Камомила ругалась про себя. Ирис был хмур. Диази дрожала от волнами накатывающего на неё беспокойства.
Хмурое, серое утро. Безжизненный, укрытый бурой землёй остров. Изломанные ветви деревьев. Это так угнетало. Заставляя переживать всё сильнее и сильнее.
— Даже не попрощался, — сглотнула комок Диази. — Даже не дал нам его подбодрить.
— Тише ты, — зло сказала Камомил. — У него всё получиться, слышишь? Мы вернёмся вместе. И он познакомит нас со свое семьёй.
— Он сильный, — кивнул бледный Ирис.
Будто в подтверждение слов Камомилы, сквозь серую пелену облаков пробились яркие лучики солнца, раскрасив пространство разноцветными бликами. Создавая островки света на мрачных просторах мёртвых пустошей. Друзья зависли в воздухе, затаив дыхание, любуясь этой красотой. А в следующий момент радостно взвизгнула Диази.
— Смотрите, там! — указала она пальцем на лиловое пятно, проглядывающиеся между ветвей сухих деревьев.
Недолго думая, феи рванули туда.
Каракал лежал в десятке шагов от переплетающихся стволов барьера. Он мирно спал. Ему снился отец, что улыбался, одаривая его тёплым взглядом.
— Кар-Кар, — радостно закричала Камомила, приземляясь перед Дэйвом. А потом вспомнила, как тот её напугал своим исчезновением и стукнула своей миниатюрной ладошкой Раля по носу.
— Ну, нельзя же так, — укоризненно сказала Диази, не сдержав облегчённой улыбки.
— А нечего пугать, — огрызнулась магеса.
— Что это? — потрясённо выдохнул Ирис, заметив то, что не заметили феи.
Ослабленый потрясением Каракал застонал, открывая глаза и заморгал от яркого света, что ворвался вместе с лучами солнца в этот сумрачный мир. Небесное светило приветствовало своего избранника. Немного пошатнувшись, он поднялся на все четыре лапы и неосознанно расправил свои ярко красные, кожистые крылья. Почувствовав дискомфорт, он обернулся и замер, глядя на эту красоту.
— Каракал, — восхищённо выдохнула Диази. — Ты такой красивый.
Величественная, пышущая силой лиловая фигура Дэйва, расправившего кожистые крылья выглядела просто потрясающе. Каракал восторженно выдохнул воздух, с трепетом в сердце разглядывал отнятый когда-то у Дэйвов символ свободы, что переливался в лучах солнца бордовыми и алыми искорками.
— А ты умеешь летать? — несмело поинтересовался Ирис.
Каракал засмеялся, радостно и звонко. Сердце взорвалось от радостного предвкушения. Ведь сбылась его неосознанная, глубинная мечта — овладеть воздушной стихией. Он взмахнул крыльями раз, другой, поднимая воздушные волны, взмывая в бесконечную небесную высь.
Феи ещё долго стояли, с улыбкой наблюдая, как в небесных просторах резвиться, рыча от восторга, лиловый зверь. То, кружа под облаками выделывая мёртвые петли, то взмывая свечькой в небесную высь.