– Вы работаете здесь, в Вегасе? – спросил Савала. Его вопрос вызвал звонкий четырехголосый смех.
Женщина с камертоном ответила:
– Нет, мы приехали поучаствовать в международном соревнованиипо гармоничному пению «Сладкие голоса».
Савала так и просиял:
– Я видел это название в списке мероприятий в конференц-центре.
Меня оно сразу заинтересовало! – он вспомнил, что там было написано, и просиял еще больше. – У вас аж девять тысяч участниц! Я-тодумал, что нас много, а вас почти вдвое больше!
У Этана закружилась голова, как только он представил себе девятьтысяч увешанных бриллиантами женщин, распевающих в лифтах повсему Лас-Вегасу.
– Может быть, вы поможете нам принять одно решение? – сказалаженщина с камертоном. – Как вы думаете, девочки?
Похоже, все они понимали, о чем идет речь.
Снова повернувшись к Савале, она объявила:
– Позвольте занять еще несколько минут вашего времени. Мы неможем решить, какую песню нам исполнить. Не могли бы вы прослушать еще одну песню и сказать, какая вам нравится больше?
– Я, конечно, не специалист, – сказал Савала. – Но я знаю, чтомне нравится, а что нет.
– А мы на большее и не претендуем.
Савала решил и за себя, и за Этана. В итоге на четырнадцатомэтаже отеля «Хилтон», пока Савала придерживал лифт, четыре женщины исполнили некую песню, которую Этан слышал впервые. Судяпо постоянно повторяющейся фразе, песня повествовала о «горячихмамочках».
Глаза лейтенанта Савалы плясали в такт музыке, а сам он так неистово улыбался, что Этан заволновался: вдруг его голова расколетсяна две половинки? Когда песня закончилась, Савала зааплодировали, даже не посовещавшись с коллегой, объявил, что песня о горячихмамочках понравилась ему больше.
Певицы поблагодарили его. Но как только двери лифта закрылись,одна из женщин заявила, что уже слишком поздно – ведь они одетыдля исполнения песни про бриллианты.
Обосновавшись в своем номере, Этан и Савала спустились вниз,чтобы поужинать вместе с другими полицейскими. Сразу после ужинаЭтан откланялся и направился обратно в номер. К счастью, на этотраз подъем на лифте обошелся без пения «Сладких голосов».
В полной тишине, он выглянул из окна на главную улицу Лас-Вегаса.
Отсюда были видны многие крупные отели и казино – «Ривьера», «Сахара», «Серкес-серкес» и «Остров сокровищ». Вагончики монорельсовых поездов бесшумно курсировали внизу, соединяя отели сконференц-центром.
Хоть Этан прожил в Лас-Вегасе несколько лет, в центре он бывал только тогда, когда в гости приезжали друзья или родственники. Ну и изредка – по работе; но в основном он работал в пригородной зоне, к северу от центра.
Он задернул шторы, оставив за ними яркие огни казино и рекламы. Улегшись на одной из двух огромных кроватей, он думал о том,что скажет завтра Ричарду Корби. И как будет вести себя, если Корбивспомнит, кто он такой – полицейский, убивший его брата.
Один в темной комнате, он обсуждал насущные вопросы с Эндрю.
* * *
Этан прикинул, что в зале не меньше пяти тысяч мест, – и все онибыли заняты. Полицейские из Сан-Диего сидели чуть ближе середины зала. Открытие конференции было назначено на девять утра.
Но поскольку в этом зале, как и в большинстве других в Лас-Вегасе,не было окон, было практически невозможно определить время суток, не глядя на часы.
Свет в зале начал постепенно гаснуть. Сцена была пуста, за исключением кафедры посредине. Погрузившись в темноту, зрителипритихли. Из динамиков раздался низкий рокот. Вскоре он наполнилвесь зал, благодаря сверхсовременному звуковому оборудованию.
Рокот постепенно нарастал.
Затем снова воцарилась тишина.
Тьму пронзил луч лазера, запущенный со стороны сцены. Задняястена нанесла ответный лазерный удар. Лучи мелькали туда-сюда, какв настольном теннисе, а потом расщепились веером, складываясь вяркую пульсирующую сетку над головами у зрителей.
Музыка грохотала, напоминая мотивы из «Космической одиссеи». Лазерная сетка сменилась выстрелом прожектора, которыйпроложил тоннель света в центральном проходе и осветил человека, стоящего у задней стены. Он был одет в джинсы, темно-зеленуюузорчатую рубашку и синий пиджак. В руках у него было по деревянному ведру.
Под аплодисменты тысяч зрителей, Мэлори Саймон прошествовал по проходу. За ним следил прожектор и видеокамеры; каждоедвижение отображалось на двух больших экранах по обе стороныот сцены.