- Шо ты рыпаешься?! Шуму от тебя, как от стада гамадрилов. Еще раз пикни - выведу!
Хотелось его стукнуть, но я прикусила губу, решив впредь держаться середины коридора.
Мы осторожно двинулись вперед. Стены были покрыты замшелым камнем. Во многих местах кладка осыпалась и сквозь нее проступали петли вьющихся растений. Идти приходилось медленно: под ногами попадались крупные осколки. Так, черепашьим шагом, мы шли минуты три-четыре. Коридор сделал плавный изгиб, и показалась дверь, обитая железным листом. В скважину Ваня вставил длинный ключ. Эта дверь отворялась тяжело, со скрежетом, выпустив тяжелый, сырой дух. В свете фонаря мы видели сводчатый потолок. Вниз снова вели ступени. Вспомнилась давняя московская экскурсия в боярские палаты, во время которой гид объяснял, что каждый культурный слой лежит выше предыдущего По моим представлениям, мы с Ваней прошагали на пять-шесть веков вглубь.
Небольшой зал с растрескавшимся мраморным полом перегораживала щербатая стена, появившаяся, вероятно, при турках. Потому судить о размерах усыпальницы до захвата Ханьи Османской империей не представлялось возможным. В стене рядом зияли две пустые погребальные ниши, сохранившие ровные, практически без сколов контуры, что наводило на мысль о перезахоронении, нежели о вандализме и разграблении. Пошарив фонарем, Ваня остановился на разломанном надгробии с сидящим на его краю ангелом. Посланцу небес здорово досталось. Одно крыло, нос и пальцы ног отбиты. Рука, державшая на ладони Библию, исцарапана.
Не оборачиваясь, Ваня сунул мне фонарь и обеими руками приподнял каменную обложку. Прижав ее к себе, запустил ладонь в углубление и вынул предмет, завернутый в полиэтиленовый пакет.
- Сунь мне в рюкзак, - протянул он сверток через плечо.
Вернув крышку на место, Иван отобрал у меня фонарь и еще посветил по углам. В одной стене глубоко сидела заваленная осколками дверь. К ней была прислонена могильная плита, такая старая, что на ее ноздреватой, точно пемза, поверхности нельзя было разобрать надписей.
Вдруг за нашими спинами раздался шорох, луч Ваниного фонаря метнулся и скрестился с таким же лучом.
- Ага! Попались! Что вам здесь надо?!
Я ахнула и зажала рот ладонями.
Голос был высокий, старческий. Рассмотреть его обладателя мешал бьющий в глаза свет.
- Убери фонарь, малака![17] - крикнул Иван.
Услышав это, человечек по ту сторону света взвился фальцетом:
- Я вызвал полицию, и вы ответите не только за взлом, но и за оскорбление!
- Лучше б ты, Ваня, учил Шиллера, - пробормотала я любимое выражение Розы Михайловны, когда сын делал что-то особо ее огорчавшее.
Он вскинулся было на меня, но я, уже не слушая, заслоняясь рукой от слепящего света, крикнула:
- Извините нас, пожалуйста! Мы просто сильно испугались! Мы не сделали ничего дурного!
- We come in peace![18] - крикнул, передразнивая меня, Иван, которого несло сегодня весь вечер.
Луч немного сместился. На пороге комнаты стоял седобородый дед в рясе.
- Мы пришли сюда с... исследовательскими целями, - сказала я.
- Полиция разберется, зачем вы сюда пришли, - проскрежетал дед мстительно.
«Ох, черт, вторая дверь - та, возле которой я поскользнулась, так и осталась открытой!» - пришло запоздалое понимание.
Принесла же нелегкая архивариуса, а это был, видимо, именно он. Надо сказать, мысль о слежке вообще не посещала мою голову. Это здание казалось таким забытым и выключенным из жизни, особенно по сравнению с тавернами по соседству.
Старичок посторонился, пропуская нас, а когда мимо прошел Иван - еще и попятился.
Под его конвоем молча миновали коридор. Поднимаясь к злополучной двери, Иван негромко процедил мне в спину:
- Полиции я скажу, что ключи передал друг дяди, но для чего - не знаю. Типа сходил посмотреть. А ты пошла за компанию.
- Угу... А как ты узнал, от чего ключи?
- Скажу, видел их у дяди прежде и якобы он объяснил, что они от архива.
- Мне кажется, старикан не видел, что мы там делали, - прошептала я, очутившись в архивной комнате.
Иван не ответил.
Выйдя на улицу, я испытала сразу и облегчение - от свежего воздуха, и ужас - рядом с дверью стояли двое полицейских, а напротив входа в переулок крутила световые шары полицейская машина. Возле нее собралось несколько зевак. Я вспомнила митрополита, его просьбу не привлекать к себе внимания, и меня затошнило.
- Господин полицейский, я поймал их! Я же говорил, дверь не заперта! Я поймал! - выкрикивал дед.
Закатив глаза к небу, Ваня молитвенно сложил руки и покивал головой: