Пока Георгис разматывал канат, крестный сказал мне:
- Он, знаешь, упрямый, конечно...
- Нонэ, да уймись ты уже! - закричал стоящий по колено в воде Георгис.
В закатанных джинсах, загорелый - его и впрямь можно было принять сейчас за сфакийского рыбака.
Мы еще долго видели на берегу человека, провожающего нас взглядом из-под ладони. И мне жаль было с ним расставаться.
Вдоль по берегу замелькали каменистые бухты. За ними встали над водой белые домики, и рукав пирса заслонил порт. Чуть прищурившись, Георгис смотрел на приближающийся городок.
На причале ждал человек, не сводящий глаз с лодки. Чем ближе подходила моторка, тем больше он становился. И в результате оказался просто огромным. Когда Георгис заглушил двигатель, великан поймал канат, помог пришвартоваться. Лицо у него заросло черной бородой, сквозь которую сейчас сверкали зубы. Кажется, Георгис даже не успел ступить на пристань, как огроменный дядька схватил и почти вытащил его из моторки:
- Йорго, адерфе[42]!
И далеко не маленький Георгис почти скрылся в складках клетчатой рубашки навыпуск и огромных ручищах. По серии коротких шутливых подзатыльников и захвату плеч и без слов было ясно, что передо мной два брата, хоть и сводных.
- Вера, это Лукас. Лука, это Вера, - выныривая из-под братского локтя размером с дыню, представил Георгис.
Отстранив брата, но так же, как ранее крестный, не выпуская его из объятий, малыш Лукас уставился на меня.
- Добро пожаловать в Хору Сфакион, Вера! - густо пробасил он мне.
И затем - Георгису:
- Она похожа на статуэтку.
В это время к порту бежали женщина в черном и подросток лет четырнадцати. Они по очереди обняли Георгиса. Он ерошил мальчишке волосы и улыбался. А с набережной Георгису уже махал рукой дядька в белом фартуке.
В Хору мы вошли важно. Туристы за столиками таверн уставились на толпу, росшую по мере продвижения процессии. Участники шествия вежливо оставили мне почетное место рядом с Георгисом. Смотрели с любопытством.
Мы подошли к небольшому белому дому на горке. Вплотную к стене примыкала беседка, увитая виноградом с тяжелыми гроздьями.
На первом этаже была гостиная, соединенная с кухней, на втором - две спальни.
Не желая стеснять Георгиса и его родственников, я сказала, что хочу почитать в комнате. Ехать за письмом было уже поздно, до заката оставалось часа полтора.
Выйдя из душа, услышала голоса под окном. Почти все родственники и знакомые разошлись, и в виноградной беседке с Георгисом сидели только брат и его жена Катерина - женщина, встречавшая нас на пристани. Они пили вино, разговаривали и смеялись. Когда Катерина ушла, Георгис с братом заговорили тише. Вскоре заскрипела скамейка, заскрежетали по плитам ножки стола - Лукас собирался уходить. На дорожке, под самыми окнами он остановился.
- Зачем тебе карабин, адерфе? - негромко, так, что я едва расслышала, спросил он.
- Охотиться.
- Это с ней-то? - Речь обо мне, поняла я.
Георгис молчал. Лукас сказал:
- Захочешь - расскажешь.
Послышались прощания и звук удаляющихся шагов.
Кусочек неба над горой порозовел, дело шло к закату. Я надела свободное черное платье до колен. И распустила мокрые волосы по плечам.
В дверь постучали.
- Что читаете? - спросил Георгис, стоя в дверях.
- Ничего, у меня и книги-то с собой нет.
- Вы очень деликатны, - улыбнулся он.
- Спасибо. Еще я невольно подслушала ваш разговор с братом, его последнюю часть. Похоже, Лукас не очень-то поверил, что со мной можно пойти на охоту?
- Ну, он же не знает, какой у вас хук правой.
Я засмеялась.
- Пойдемте ужинать, - позвал он.
Вся кухня была заставлена пакетами и мисками, перекочевавшими сюда из таверны Лукаса. Их принесла Катерина. В качестве обеденного стола Георгис выдвинул на середину низкий столик, перед которым мы уселись прямо на полу. Все принесенное на него не поместилось, часть пришлось убрать в холодильник.
- Даже не знаю, как благодарить Лукаса и Катерину, - сказала я, кусая хрустящий бок дакоса[43].
- У вас будет такая возможность. Завтра у брата именины. Вы не против пойти? Это вечером. Мы уже вернемся из Арадены. А послезавтра утром уедем в Аликианос на старом пикапе крестного. С тех пор как Лукас подарил ему новый, этим он почти не пользуется, так и стоит тут в гараже.
- Звучит чудесно... Вот только подарка у меня нет.
- Ничего, у меня есть. Правда, я не думал, что удастся подарить его день в день.
- Что за подарок, если не секрет?
Георгис поднялся в свою комнату, вернувшись, положил передо мной критский нож - с широким лезвием и узкой костяной рукояткой. Нож носил следы аккуратной реставрации. По блестящей стали вилась выгравированная надпись: