Все закричали и подняли стаканы. Георгис протянул бокал ко мне, словно не видя устремленных к нему со всех сторон стопок, в том числе братской.
«Вера! Приди в себя! Вино вином, но девушкам важно не терять голову. Разбитое сердце может оказаться для нас смертельным».
Черта с два! Рука уже протягивала стопку к его бокалу. Что касается сердца, то больше всего ему хотелось услышать биение другого сердца из прижатой вплотную груди. Пальцы же пульсировали от желания скинуть сарики и зарыться в его волосы.
- А сейчас я хочу выпить за вернувшегося, я надеюсь насовсем, брата. И за его спутницу. Катерина, - обратился к жене Лукас, - давай, поддержи меня. Видела ты кого-либо прекраснее, чем эти двое?
- Адерфе, - улыбнулся он, - поцелуй ее, и поднимем бокалы!
Я тоже улыбнулась и подставила щеку. Почувствовала легкое касание губ.
- Э нет! Так не годится!
Не задумываясь над тем, что делаю, повернулась к Георгису и чуть запрокинула голову. Сделав короткий вздох, закрыла глаза.
Почувствовав его губы на своих, я невольно их приоткрыла. Кончики наших языков соприкоснулись. Кровь затопила тело. Несколько секунд мы пробовали друг друга на вкус. После чего Георгис отпрянул.
Дышать было тяжело. Меня окружала плотная тишина, как под надвинутым капюшоном.
Скосила глаза. Он сидел, опустив голову.
Самый главный вопрос, думала я, вовсе не в том, найдем ли мы рукопись. И не в открытии, сделанном для человечества, как говорили митрополит и отец Тимофей.
Самый главный вопрос - что у него сейчас с дыханием? Если оно ровное - мне конец.
Именинник был уже захмелевший, темные кольца волос прилипли к смуглому лбу. Обнимая брата за плечи, тихо говорил ему:
- Ты же видишь, Йорго, твое место тут... Это лишь вопрос времени, когда сфакиоты возвращаются.
Мы уходили ночью, и Катерина, потянув меня за локоть, прошептала на ухо:
- Послушай, он никого еще не приводил в дом отца.
Дома, перед дверью своей комнаты, Георгис сказал:
- Спокойной ночи.
Это были первые его слова, адресованные мне, за весь вечер.
Проснулись мы поздно. В молчании выпили кофе, съели раскисший дакос и поехали дорогами меж гор вверх, к Аликианосу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ПИСЬМА. БЕДА
Георгис припарковался в центре Аликианоса, у заранее присмотренных апартаментов. Маши с Иваном еще не было.
Сняв два номера, мы отправились к развалинам замка Да Молинов.
Здешние городки вспенены рыже-зелеными кронами апельсиновых рощ. За городом плантации дисциплинированны - смирно стоят рядами вдоль дорог, но, проникая на улицы, хаотично мешают строй, подступают к домам и над оградами обнимаются с тянущимися к ним с участков лимонами. Цитрусовое буйство разбавлено вековыми платанами. Приземистые византийские церквушки укрылись под ними на обочинах, точно боровики.
Свернув с улочки в апельсиновый сад, мы вышли к лужайке, со всех сторон попираемой плодовыми деревьями. От замка остался маленький пятачок разрушенных стен с бурьяном внутри.
В своем нынешнем виде развалины замка Да Молинов отталкивали и пугали. С каменной кладки во все стороны топорщился косматый кустарник, навевая ассоциации с чем-то ведьминским, нечеловеческим. И в фантазии писателя, и в реальности, описанной Софией, это место служило ареной страшных событий. Правда и вымысел, прочно сросшиеся меж собой на Крите, иногда свидетельствуют об одном и том же. Предатель везде оказывается предателем. И кровь, пролившаяся из-за него, питает одну и ту же землю.
Георгис разобрал каменную пирамидку под проемом окна. На крышке железного пенала извивался червяк. Стряхнув его, он передал мне записку.
Я перевела:
«Дорогой Иван!
Тайник находится возле церкви Святого Антония в ущелье Агиофарагго. Если стоять лицом к дверям, по правую руку, у самого угла, увидишь белый камень. Возьми с собой небольшую лопату или кирку - поддень его. Под ним будет сложенный из камней саркофаг с углублением в виде креста посередине.
Церковь Святого Антония очень древняя. Когда-то на ее месте была скальная церквушка, где первые христиане острова тайно справляли обряды. Хотелось бы знать, кто и когда устроил этот тайник для Евангелия.
Однако уже темнеет... У меня дурные предчувствия здесь. Еще недавно я сидел на теплых камнях возрождающейся Арадены, вспоминал и улыбался. А теперь сердце сжимает тоска. Возможно, место такое. Страшное. Крит - это поцелуй прошлого и настоящего. Иногда он горький.
Обнимаю тебя, мой мальчик».
Пока мой мальчик не пришел, я позвонила из отеля брату и выяснила, что у них все в порядке.