- Но?
- Свою пулю он бы получил, - тихо закончил Георгис.
Я сделала попытку вырваться, однако он не отпускал меня.
- Я знаю, о чем говорю, - продолжил Георгис, - я был почти таким же когда-то. В самом начале службы. Накрученный легендами моей деревни и патриотическими речами. Я жалел, что мы не воюем с Турцией. Мне хотелось мстить, убивать. Поверьте, остановить в таком состоянии человека может либо он сам, либо... пуля.
Он выпустил меня и чуть отодвинулся, покачав головой:
- И теперь, когда вы начинаете винить себя... Что бы вы сделали? Написали заявление в полицию, что два бородатых человека стреляли в горах Астерусии в вашего друга? А до того он стрелял в них? Это уберегло бы его?
Тут Георгис был прав.
- Помните мой кошмар в Хоре? - спросила я.
- Да, получается как раз в ночь убийства Ивана.
Я опустила глаза. Не просто в ночь убийства. В тот момент, когда я не могла сделать вдох, Иван перестал дышать. Это его смерть приходила в угол моей комнаты. Явление четверых было именно что предзнаменованием. Как там у иеромонаха Тимофея, цитирующего слова апостола? «Проявления Бога могут быть непонятными, даже пугающими». Сил вдаваться в анализ мироустройства не было. Отгоняя эти мысли, я спросила:
- Где сейчас Маша?
- Возможно, уже на Крите, не знаю. После гибели Ивана мы все советовали ей остаться в Афинах, пока убийц не поймают.
- Мы все - это кто?
- Шеф ираклионской полиции, Ставрос, я. Все, с кем она общалась.
Я даже задохнулась от злости:
- А вы, если не секрет, о чем с ней общались?
Смотря мне в глаза, он спокойно ответил:
- Как раз об этом, чтобы сидела в Афинах. Она хотела прилететь на похороны, но понимала, что делать этого не стоит. Вряд ли она когда-нибудь себя простит, Вера. Спрашивала, можно ли поговорить с вами. Я сказал, что не сейчас... Возможно, со временем.
Ненависть моя как-то схлопнулась, уступив место усталости.
- Ну да, теперь она может безбоязненно возвращаться на Крит - жить и работать. Какая все же была плохая идея - пригласить ее. Почему так получилось: рассказала она, а лежит мертвый он? Лучше бы наоборот.
- Лучше не начинайте. Ни гадать, что было бы, ни желать Марии смерти. Ей и так теперь жить с этим. Неизвестно, справится ли.
- Да, пожалейте ее...
Отпив коньяка, Георгис взглянул на меня. Конечно, он ее жалел. Но не развивал эту тему, щадя меня.
- Мне тоже есть с чем теперь жить. Я слишком быстро сдалась тогда, в Спили. Все понимаю умом. Что вряд ли уберегла бы его. Но так же верно и то, что я никогда не забуду... Как быстро я сдалась.
«Во многом потому, что очень хотела пойти с тобой», - мысленно закончила я.
Георгис вздохнул:
- Думаю, сама лучшая идея сейчас - лечь спать, Вера.
Я поднялась. Но, прежде чем уйти в комнату, остановилась перед ним:
- Я бы не прожила без вас эти дни. Не только при нападении. Спасибо.
Засыпая, думала о том, что видела мертвые лица Ваниных убийц. И что страха при мысли о перестрелке не чувствую, словно и не со мной было.
Утром я включила телефон. Георгис, оказывается, отключал его на эти дни. Немного поговорила с сестрой Ивана. Роза Михайловна все еще лежала, но уже начала понемногу есть. Не зная, известно ли Марии и Димитрису о Ване, звонить им не решилась: если они не знают, сообщать весть я была не в силах. Умываясь и сооружая пучок на затылке, я думала о том, что теперь делать. Мир представлялся пустым и холодным. А я себе - бездомной. О возвращении в отель пока даже думать было страшно. Ехать в отдаленный край, где море да скалы, тоже не вариант. Наверное, самое правильное - снять жилье в городе: Рефимно или Ираклионе. Главное, не в Ханье - там все напоминало об Иване.
О финансах беспокоиться, к счастью, не приходилось. Деньги от сдачи квартиры так и лежали нетронутыми на моем счете. От Ваниных двух тысяч осталась большая часть, все эти месяцы мои расходы были существенно меньше доходов, поскольку тратилась я лишь на еду. Решая в уме эти нехитрые экономические задачи, я, конечно, просто оттягивала главный момент, когда надо было признаться себе: пора поблагодарить Георгиса и прекратить злоупотреблять его гостеприимством. У него наверняка дела. Где находится рукопись, мы выяснили. Дальше митрополит и Ко справятся сами. Больше нас ничто не связывает, путь мой свободен.
Георгис варил кофе. Все так же босиком, в закатанных джинсах и свободной футболке.
- Доброе утро, - приветствовал он меня, оглядываясь через плечо, - садитесь, будем завтракать.
- Спасибо, давайте я помогу.