Пока Георгис говорил с ней, я огляделась. Внутри было довольно уютно, даже несмотря на массу безделушек и амулетов. Усадив Георгиса на диван, синьора показала мне на дверь в соседнюю комнату. За ней оказалось на удивление мало вещей. Кушетка с подушкой, на которую хозяйка накинула одноразовую простынку, как в поликлиниках. Стены темно-синие, рядом с кушеткой - тумба и лампа на ней. Жестом пригласив располагаться, Лоретти вышла.
Потом она сидела на низком пуфике, держа меня за запястье. Лицо у нее было подвижное - во время речи вокруг рта собирались длинные складки. Только темные глаза оставались непроницаемы. Я не понимала ее слов, но, кажется, этого и не требовалось. Пальцами она сделала схлопывающее движение и закрыла глаза. Я послушно опустила веки, подумав, что, наверное, это гипноз. И через несколько минут словно спала.
***
За ресницами дрожал свет, как бывает, когда в глаза попадает дождь или снег. Картинка приобрела резкость, и я увидела огромный белый корабль с золотой короной на верхней палубе.
- Из Греции припыл, - толкнул меня в бок Иван.
Нам было лет восемь, я помнила этот день. Сейчас мы подеремся из-за монетки. И точно - вот уже мы толкаемся на разогретых плитах ялтинской набережной, одновременно заметив на ней драхму с выгравированным парусником. Померкло все доброе, что в нас было: и вежливость, и сострадание. Сие сокровище ни Ваня не был готов уступить девчонке, ни я - недавно исцелившемуся от свинки другу.
Нашу склоку прекратил человек, гаркнувший:
- А ну цыц!
Был он тощ и сер (в сером костюме то есть). С белесыми рыбьими глазами. Неприятный тип.
- Вытри нос, - скомандовал он Ивану, которому я пару минут назад заехала по физиономии.
Поглядев на меня, двумя пальцами попытался пригладить мои всклокоченные вихры - по ним основательно прошлась Иванова длань. Причем делал это брезгливо морщась. Наверное, не любил детей, во всяком случае чужих.
- Стыдно! - сказал он мне. - Ты же девочка!
И дал мне несильный подзатыльник. Так я в первый и, к счастью, в последний раз ощутила на себе руку Госбезопасности: наши с Ваней родные, когда мы рассказали им эту историю, сошлись во мнении, что серый был из КГБ.
- Не тронь ее! - крикнул Ваня, пнув его в лодыжку, от чего рыбоглазый скривился.
- А ну, хватит, ребята! - подкатил к нам некто пухлый с кожаным портфелем под мышкой.
Позади него стоял человек, меня завороживший. В белом кителе, в белой фуражке. И с белыми зубами.
- Гляди, Ванька, капитан! - сказала я.
- Что за манеры, - процедил серый, - кто их сюда вообще привел?
А нас никто и не приводил, в детстве мы свободно гуляли по соседним улицам и набережной одни.
Улыбаясь, капитан шагнул к пухлому и сказал:
- Я хочу, чтобы дети пошли с нами, пожалуйста, - говорил он с сильным акцентом.
Серый и пухлый покривились, поколебались. Но согласились. Грозно зыркнув на нас, чекист тихо приказал:
- Чтоб без фокусов! Есть ножом и вилкой!
И мы впятером пошли в ресторан «Таврида». Я так ясно видела его сейчас перед собой, хотя прошло много лет. Его анфиладу, зимний сад. И пустой зал, в котором не было никого, кроме нас. На столе - блюда с бутербродами, вазочки с салатами.
Иван времени не терял - ел. Я же рассматривала собравшихся. Капитан курил трубку, пухлый рассказывал ему о достижениях ялтинцев. Кажется, он был из городской администрации.
Повисла пауза. Пухлый, умаявшись говорить о высоком, жадно пил газировку. Он и за столом не расставался со своим портфелем, прижимая его к животу.
Капитан, выпустив струю дыма, спросил:
- Ну а ты, маленькая леди, что мне расскажешь?
Вот рассказать что-нибудь меня никогда не приходилось просить дважды. Кроме того, приятно же, когда тебе называют маленькой леди. Да еще сам капитан!
Под сверлящим взглядом серого начала я очень хорошо. С выражением, как учили, рассказала миф о Персее. Взгляд тирана чуть смягчился. Потом о приключениях Одиссея. Мифы Древней Греции я всегда любила, запоминала их легко и гладко. И вот, когда серый и пухлый расслабились, я поведала историю про Красную Свинью - хит номер один среди юниоров нашего московского двора. Там так. Семья из Америки приезжает в Москву. Останавливается в гостинице. Мама и папа уходят на прием. А дети остаются в номере. По телефону им звонит Красная Свинья и говорит, что поднимается на второй этаж. Ну и так далее, пока не доходит до десятого этажа. Кончается плохо, детей на утро не находят... Уже в начале пухлый подавился газировкой, а серый предостерегающе поднял руку. Куда там! Я не остановилась, пока не досказала до конца.