«Интересно, сколько лет коллеге? Вряд ли больше тридцати», - пронеслось в голове.
Мы спустились. Пока я готовила кофе, пришла Мария. Поздоровалась со вставшим при ее появлении Маркосом, взяла кувшин с водой и ушла. Приходила, чтобы взглянуть на него, ясно. Пока мы сидели за столиком и болтали, он немного смущался, в глаза мне не смотрел и иногда замолкал, подбирая слова. Рассказал, что учился в Лондоне и там же работал у друга в ночном клубе - дизайнером и администратором. Что обожает спектакли и балет и ходил в 2013 году на «Лебединое озеро», когда Большой театр приезжал в Лондон на гастроли. Из русских писателей, помимо Булгакова, любит Достоевского, Чехова и детективы Бориса Акунина про Фандорина.
Прервав устное сочинение о любви к русской культуре, я спросила, не собирается ли он возвращаться в Англию.
- Собираюсь, - охотно откликнулся он, - очень люблю эту страну. И знаешь... - Он слегка обернулся через плечо - посмотреть, нет ли Марии. - Никто меня там за грека не принимает. Считают, что я англичанин.
- Я тоже сперва так решила.
Пушистые ресницы затрепетали, и он вспыхнул совсем как мой племянник, когда на пятый день рождения родители подарили ему большой красный грузовик. Я поспешно опустила глаза, чтобы не обидеть одухотворенное создание насмешкой.
Перед сном я зашла в таверну, вынула ромашки Маркоса из вазы и, обвязав стебли веревкой, повесила под потолок - сушиться в компании других растюшек.
Теперь каждое утро начиналось в моем телефоне четверостишием из Шекспира, Кипплинга, Бродского. Далее впечатления от просмотренного перемежались с рассуждениями о прочитанном. Скорее, витиеватыми и запутанными, нежели глубокими. Просматривая его длинные послания перед сном, я поражалась, сколько у человека свободного времени. Маркоса не обижали короткие ответы раз в сутки: он относил это исключительно на мою загруженность. Сам он занимался не столько дизайнерскими проектами, как сообщил при знакомстве, сколько покатушками с друзьями между пляжами южного берега и ночными клубами северного. И крутил романы с девушками, о чем рассказывал мне во всех подробностях, видимо делая ставку в завоевании меня на откровенность.
Однажды он приехал и мы спустились в бухту - полежать у воды, выпить апельсинового сока. Совместный поход на пляж, хоть и на обычный, не нудистский, в понимании Маркоса означал выход отношений на новый уровень.
Вечером пришла эсэмэска:
«Сегодня я не мог оторвать глаз от твоих губ. Это Африка. Страсть. Желание. У меня кружится голова, я слышу тамтамы!»
«Ну все, Вера, баста, - сказала я самой себе, - пора прикрывать лавочку. Коли мужчина заговорил о твоих губах, значит, решил, что близость не за горами».
И написала:
«Маркос, я не в состоянии оценить твои усилия. Прости, но давай заканчивать. У меня слишком много работы, поддерживать столь интенсивное общение я не могу».
Последующую дробь сообщений я не читала и на ночь отключила телефон. Спала сладко, решив, что вряд ли увижу Маркоса в скором времени, поскольку его тактика - измор, а не наступление.
Не тут-то было!
Утром в дверь комнаты постучали. Удивляясь, что могло заставить Марию разбудить меня, я открыла. Да, это была она. Подтянутая и, как всегда, одетая по обычаю пожилых критянок в черное.
- Доброе утро. Посмотри-ка в окно. Накинь только что-нибудь.
Уже догадываясь, что увижу, стянув со стула плед, я вышла на балкон. Так и есть. Внизу посреди лужайки сидел Маркос.
- Доброе утро, нам надо поговорить! - крикнул он.
Повернув голову, увидела завтракающих перед таверной Янниса и Димитриса. Прихлебывая кофе, они наблюдали за происходящим. Даже сдвинулись поближе, чтобы удобнее было обсуждать действо.
Представила этот греческий театр со стороны - с влюбленным на лужайке, зрителями в партере, безмолвной Марией, всклокоченной героиней в покрывале, - и меня скрутил хохот.
Махнув рукой Маркосу, что сейчас спущусь, юркнула в ванную. Я чувствовала внутри себя веселые злые пузырьки. Быстро умывшись, взяла сетку c масками.
- Пойдем, - кивнула я Маркосу и зашагала по песчаной дорожке через холм.
Едва поспевавший за мной кавалер спрашивал, куда мы идем. Но скоро замолчал, задыхаясь от быстрой ходьбы. Дойдя до обрыва над дюнами, я остановилась. Небо было безоблачным. Безжалостным.
Я повернулась к Маркосу:
- Что ты хотел сказать?
- Что хочу быть с тобой, только и всего.
Не дождавшись ответа, спросил:
- Дело в Иване?
- В ком? Господи, нет.
И начала спускаться по дюне.
- Только не сходи с тропинки, - кинула я через плечо Маркосу.