Окруженные идеальными машинами для убийства, Артум, Рик и Каталина отступали под давлением бесчувственных живодеров, сужая круг около Искателей. Их одежда была алой от крови, а лица искажены неизбежностью грядущего. Никого из команды больше не было видно. Тьма вражеского войска перекрывала горизонт.
Рик разбрасывал врагов смерчем, но они успевали найти лазейку в броне троих уставших воинов. Артум пытался держать защиту, которую то и дело пробивали мощнейшей магией.
— Рик, Каталина! — крикнул он, отбиваясь от нападавших.
Перекувыркнувшись в воздухе и тем самым увернувшись от десятка заклятий, Рик обернулся на крик.
Каталина, задыхаясь, медленно опускалась на землю.
Пытаясь найти источник, Рик в панике заметался из стороны в сторону, но из-за огромного количества убийц рядом нельзя было понять, кто из них ее душит.
Смерч Рика обрел огонь и заплясал по вражеским рядам без какого-либо стеснения, едва не сметая членов собственной команды. Ликвидируя вражеские щиты, Рик сносил убийц одного за другим, но Каталину не отпускали. В ее лице уже не было ни кровинки.
Раздался крик. Пронзительный и тонкий. Но не человеческий. Иссиня-черное небо осветилось золотым сиянием, исходящим от крыльев невиданных существ. Это были птицы агэ́ёз, прибывшие на зов Проводника. На их золотых светящихся крыльях переливалась радуга.
На несколько секунд сконцентрировав на себе внимание обеих сражающихся сторон, они начали пикировать на противников, касаясь их то лапами, то крыльями. Все, до кого дотрагивались агэ́ёз, мгновенно испарялись, будто их и не существовало.
В рядах врага началась настоящая паника. Последователи Рейла пытались отбиваться от нападения со всех сторон, но птицы будто были неуязвимы. Они лишь пикировали на своих обидчиков, заставляя тех в туже секунду пожалеть о принятом решении.
Каталина, освободившись от смертельных объятий, приходила в себя, жадно глотая воздух. Эктор Янг мелькал то тут, то там, как будто у него выросли крылья. Раф, с не пойми откуда взявшимся шокером, носился от Расщепленного к Расщепленному. Его действия были просты: ток, память, в сторонку. И так по кругу. Лана Тёрнер сражалась с троими Местными сразу, а Кристиан взял на себя двоих внушаемых. Андрес, пользуясь паникой из-за агэ́ёз, вербовал врагов внушением.
Хоть священные птицы и поспособствовали тому, что вражеские ряды значительно поредели, по численности команда проигрывала. А спустя некоторое время агэ́ёз, перестав пикировать, пропали из виду.
Глава 76. Фениксы, возродившиеся из пепла
The world was on fire and no one could save me but you
It's strange what desire will make foolish people do
I never dreamed that I'd meet somebody like you
And I never dreamed that I'd lose somebody like you
Chris Isaak, «Wicked Game»
Сколько прошло времени, он не знал.
Ричард открыл глаза. Передним возник Рейл, лежащий без движения на земле. В его груди светилось серебряное вещество. Догорающие на земле прежде куски серы и фосфора исчезли, будто их и не было.
«Почему я жив?» — пронеслось у Ричарда в голове, и сразу же пронзила леденящая душу мысль: «Если я жив, то Кара…»
Резко обернувшись, Ричард поднял голову и застыл.
Из его легких вырвался запоздалый выдох.
Кара стояла перед ним, живая, молча протягивая руку. Ричард взял ее за руку, поднялся и обнял с такой силой, что у нее чуть не сломались ребра. Но она не произнесла ни звука, а лишь обвила его руками с такой же силой и уткнулась ему в шею, роняя слезы.
— Я думал, что потерял тебя… — произнес он спустя минуту, немного отстранившись и глядя на Кару так, будто видел ее в первый раз. — Но сейчас сам хочу убить.
— Свою жизнь я тебе всецело доверяю, — сказала она.
И не успела Кара договорить, как он нагнулся к ней, притянул к себе и поцеловал.
Едва Ричард коснулся ее губ, его пронзила невыносимая боль, и стало тяжело дышать. Но, помимо всего, он чувствовал, как горячее пламя вспыхнуло у него внутри, поглощая прежние переживания. Его сердце выпрыгивало из груди, а пульс отдавал в голову, как барабанная дробь, вызывая сильнейшее головокружение. Страх струился по его венам, постепенно парализуя мысли, делая руки непослушными и опьяняя. Альмы вырвались из груди обоих и переплелись, словно виноградные лозы.