Вепрь скрестил руки на груди и посмотрел на расписного, как на таракана. А для пущей ясности смачно харкнул аккурат ему под ноги. Вообще, начинать знакомство с мордобоя особо не хотелось. Может, ещё обойдётся?
Хотя, вряд ли.
— Языком слижешь, — спокойно вымолвил Губитель дев. — Приступай. Иначе…
На «иначе» рыжий пацаненок выскочил из своего угла, кинулся к расписному засранцу, повис у него на локте и замычал что-то маловразумительное. С великим трудом Вепрь различил «Не надо» и «Пожалуйста». Парню явно урезали язык. Причём, совсем недавно.
Губитель дев отмахнулся от пацана, как от назойливой мухи.
— У нас особый способ учить нахалов, — сообщил он, и его дружки осклабились. — Так всегда было и всегда будет. Другого не дано. Хватайте его, парни. Спускайте штаны. Сейчас покажем поросю, где его место!
— Е-ет! Ет! — запричитал рыжик, проглатывая буквы. — Е адо! Ажауста! Е адо!
Бедолага кинулся к дверям. Хотел, наверное, позвать на помощь. И правильно…
Вепрь управился быстро. Рывок бритого бугая принял на локоть и, превратив нос в месиво, припечатал рожей о колено. Его дружок, бычара, норовил ухватить сзади, но парня подвело кольцо в носу. Вепрь вырвал его к херам, разодрав противнику ноздри, а потом довершил дело смачным пинком. Белобрысый красавчик как-то сразу ретировался, прыгнув за диван, а Губитель схватил со стола нож.
— Сука! — рычал расписной засранец. — Кишки выпущу!
Ой, ли…
От первого выпада Вепрь уклонился, а второй перехватил. Заломил руку до хруста, а когда столовый прибор, годный исключительно для разделки жареных куропаток, с лязгом упал на землю, ухватил Губителя и с разлёту вмазал харей в стену. Дважды.
Когда запыхавшийся рыжик вернулся с подмогой, Вепрь с аппетитом приканчивал вторую куропатку.
Служитель Енкур, сурово сдвинув брови, переводил тяжёлый взгляд с одной разбитой рожи на другую.
— И что здесь произошло? — спросил ледяным тоном. Стражи за его спиной стояли истуканами и держали руки на оголовьях мечей.
— Я упал, — сообщил Губитель дев, украдкой зыркнув на Вепря.
— А они? — Енкур кивнул на темнокожих здоровяков.
— Они тоже упали.
Здоровяки закивали, подтверждая идиотскую версию. Но Енкур оказался тёртым калачом.
— Это правда? — повернулся он к рыжику, и щёки пацана мигом заалели.
Несчастный опустил очи долу и задрожал, как осиновый лист.
«Не может соврать», — догадался Вепрь.
— Главное, чтобы сумел смолчать, — проговорил Призрак.
— Правда? — строго повторил Енкур, вперившись в пацана взглядом.
Рыжик закусили губу и, кажется, всхлипнул. Покосился на Губителя дев, вздрогнул и часто закивал.
— Ну… раз так… — Енкур деланно развёл руками. Ясен пень, Служитель сразу сообразил, что к чему и мигом срисовал виновника всего веселья, но явно не горел желанием встревать: примчался исключительно порядку для. — В следующий раз внимательней смотрите под ноги. Я пришлю лекаря. И раз уж вы покалечились, завтра развлекать госпожу будет новенький. — Он поймал взгляд Вепря. — Весь день.
Кап… кап… кап…
Вода струйками стекает по обнажённой коже. От источника поднимается пар. Горячие ключи бурлят, рождаясь в глубинах земной тверди. Ослепительно яркая полная луна поднимается над Седыми холмами, и в её свете всё кажется волшебным. Хотя, казалось бы, куда волшебнее? Красивая женщина. Тихая, наполненная терпким ароматом луговых трав, ночь. Стрёкот сверчков. Сладость плотской любви и очарование духовной близости.
Хорошо. Так хорошо, что даже немного страшно.
— Что случилось? — она чуть поворачивается, и глаза её блестят серебром.
Он давно подметил, что супруга видит в темноте не хуже кошки.
— Ничего.
— Ты вздрогнул.
— Озяб чутка. — Он прижимает её крепче. Утыкается носом в тёмную макушку, вдыхая запах влажных волос.
Жасмин-чубушник. Такой растёт только на севере.
— Мне кажется, ты хочешь меня обмануть, — говорит неуверенно.
Он усмехается. Вот же! Как ловко навострилась определять помыслы без магии.
— Самую малость, — признаётся он и накрывает ладонью сдобную грудь. Сосок под пальцами мгновенно твердеет, и кровь с новой силой приливает к паху.
Он мог бы любить её всю ночь. Он мог бы любить её всю жизнь. Он мог бы любить её вечность…
— А так можно? — вопрошает она с детской наивностью.
— Мне — да. — Он целует её в шею под волосами и притискивает плотнее. Так, чтоб ощутила готовность к новым подвигам.