— Ты⁈ — выпалил на чистом северском.
«Я», — подумал Вепрь, равнодушно мазнув взглядом по говорившему. Высокий, плечистый, когда-то — вне всякого сомнения — удалой и крепкий, но сейчас заметно расплывшийся. Он не казался знакомым. Совсем.
— Ты… — прошипел евнух и аж весь затрясся. — Сучий стервец! Да по твоей милости я…
Он не договорил — не успел: полог распахнулся, и в шатре возник Енкур. Стоумовый Служитель Сиятельной каганэ, наставник и советник юного кагана.
— Ну, как ты? — Евнуха он не замечал. Челядин для такой птицы — пыль из-под лавки, не более. — Оклемался?
Вепрь ответил кивком.
— Жара коварна, — продолжил Енкур. — Северяне плохо переносят здешний климат. В особо тяжких случаях доходит до видений и голосов в голове. А ты хоть и крепкий малый, старайся не рисковать: если к немоте и дырявой памяти добавится помешательство, придётся обойтись с тобой так же, как с тем жеребцом.
Служитель не угрожал. Он говорил дело. И Вепрь это понимал.
Ясен пень, Енкур отследил весь его путь по невольничьим рынкам и прекрасно знал всю подноготную новой игрушки Сиятельной Каганэ. Знал, но молчал. Так что…
Вепрь выразительно посмотрел на Служителя. Тот улыбнулся краешком губ.
— Рад, что ты внял моим словам, Вепрь. Приятно, когда тебя слушают и слышат. А ты… — рявкнул он евнуху. — Чего встал истуканом? Делай дело да проваливай!
— Слушаюсь, господин. — Странный евнух водрузил поднос на пуф рядом с лежаком и подал высокий стакан, до краёв наполненный янтарной жидкостью.
— Надеюсь, это не ослиная моча, — хмыкнул затаившийся в полутьме Призрак, и Вепрь с подозрением покосился на питьё.
— Целебный чай, — пропел евнух, заметив строгий взгляд Енкура. — Вернёт силы и подарит здоровый сон.
— Тебя разбудят до рассвета, — сообщил Служитель, когда Вепрь принялся за чай. — День предстоит нелёгкий, так что выспись.
Он ушёл, а Вепрь прикончил чай и крякнул.
Евнух смотрел на него во все глаза.
— Так ты… Ничего не помнишь… — проговорил он и улыбнулся злой нехорошей улыбкой. — Вот так приятность нежданная! Экие судьба завороты крутит, а?
Вепрь покосился на Призрака. Тот помрачнел.
— Не смотри волком, — евнух продолжал лыбиться. — Мы с тобой подружимся. Вот увидишь.
— Что-то сомневаюсь я в этом… — проговорил Призрак, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Оникс! — в шатёр ворвалась юная рабыня. — Где ты пропал? Господа к себе требуют. Пора готовить омовения!
— Уже бегу, — откликнулся евнух на тарханском и подмигнул. — До скорой встречи.
«Жду с нетерпением», — мысленно ответил Вепрь, повернулся на бок и закрыл глаза. В сон клонило немилосердно. Видать, чаёк и вправду действовал. Спать на лежаке не хотелось, но в шатре, в силу округлой формы, совершенно не было подходящих углов.
Надо будет что-то придумать. Но позже. Ну, а пока…
Смех. Женский смех манящий, серебристый, звонкий… превращается в глухой утробный рокот. Мёртвые встают. Они жаждут крови. Тянут руки. Клацают зубами. Рычат. Их глаза горят зелёным пламенем скверны, но сталь лихо рубит неуклюжие туши. Отсекает конечности. Чёрная кровь брызжет на истоптанный снег тёмными кляксами. Рядом, спина к спине, бьётся… темноволосый евнух. Тот самый, что подавал чай. Заляпанный вражьей кровью, всклокоченный, с перекошенным от ярости лицом, он ловко орудует мечом и крошит наступающих вурдалаков в капусту так ловко, словно был для этого рождён.
Погань…
— Эй… Ты зачем туда забрался? — молоденькая невольница легонько коснулась его плеча, и Вепрь, не до конца проснувшись, схватил её за руку и заломил так, что несчастная закричала.
— Ты что? — вопила она. — Пусти! Пусти!
Он пустил. Проморгался и обнаружил себя за баррикадой из подушек и свёрнутых лежаков. Это ж надо так…
— Совсем ополоумел! — у девчонки на глазах выступили слёзы. — Больно же!
Похоже, и вправду больно…
Сломив невнятное сопротивление, Вепрь ухватил тонкую ручонку. Но на этот раз нежно. Бережно. Осмотрел, погладил и подул на покрасневшую кожу.
Невольница зарделась, как маков цвет.
— Я… — пролепетала девушка. — Меня прислал Енкур. Велел разбудить тебя.
Вепрь кивнул и вылез из своего укрытия. Девчушка загляделась на его обнажённый торс и, кажется, стала ещё краснее.
— Я… п-пойду, — выдавила, запинаясь. — Скажу, ты скоро будешь.
Она убежала, а Призрак расхохотался.
— А ты, погляжу, тот ещё угодник!
Вепрь запустил в него подушкой и продолжил одеваться. Нырнул в тунику, подпоясал штаны, сполоснул рожу водой из таза и пятернёй зачесал со лба спутанные лохмы.