Погань!
Он стоял, чесал в затылке, хмурился и прикидывал варианты, когда услыхал истошные, полные отчаяния вопли.
— Ы-а-а-а-а! Ы-а-а-а-а!!!
Вепрь аж подпрыгнул. Выхватил меч и… понял: орёт верблюд.
Горбатая скотина угодила лапищей в засохший колодец — таких по всей тарханской равнине пруд пруди — и ухитрилась застрять.
— Придётся выручать товарища, — беззлобно усмехнулся Призрак. — Как-никак, он тебя на своём горбу пёр.
Вепрь выплюнул пару ругательств и побрёл к зверюге. Нога зацепилась основательно, пришлось постараться, чтобы вызволить беднягу. Благо, горбатый сообразил, что ему помогают, и особо не рыпался.
Но под мозолистой верблюжьей ступнёй оказался вовсе не колодец. Там оказалась…
Твою ж ковригу!
— Мелкий… — глухо пробормотал ошарашенный Призрак. Ломкая, заморённая жарой почва крошилась и сыпалась, точно песочная коврижка, обнажая прореху, сквозь которую виднелись каменные своды. — Да там же подземный ход! Ай, да верблюд! Ай, да сукин сын!
Недолго думая, Вепрь руками раскопал дыру, чтобы можно было втиснуться, и спрыгнул вниз. На голову полетели комья засохшей земли вперемешку с песком и камнями.
Пещера оказалась на удивление широкой, длинной и такой тёмной, что приходилось двигаться ощупью. Ясное дело, здешние обитатели преодолевали его с факелами, но такой роскоши у Вепря при себе не имелось. Хорошо хоть, дорога проторенная, нахоженная. А судя по тому, что он угодил сапогом в свежую конскую лепёху, проезжали здесь совсем недавно.
Интересно, где спрятан вход? Впрочем, неважно. Сейчас гораздо важнее добраться до выхода.
Наконец, впереди показался проблеск света. Тонюсенькая полоска: луч восходящего солнца просочился в щель промеж плотно сколоченных досок.
Вепрь вжался в стену и прислушался. Выход охраняли двое.
Говорили на тарханском. Быстро, бегло, с прибаутками и каким-то совершенно немыслимым акцентом, поэтому различить удалось лишь отдельные слова.
Завтра. Ждать. Гонец. Условия. Засранец. Держать месяц. Резать глотку.
Этого хватило. Не требовалось быть знатоком наречий, чтобы понять: каган в серьёзной опасности.
Погань!
Вепрь прильнул к щели и попытался рассмотреть убежище пустынников. Получилось плохо: молодецкая спина часового закрывала весь обзор. Вот же…
Вепрь бесшумно извлёк кинжал из ножен.
— Ты ведь не попрёшь на пролом? — шепнул Призрак.
Ответом послужил тяжёлый взгляд. За кого этот тип его принимает? За идиота?
Вепрь отступил глубже, в самую темень. Подождал, чтобы глаза как следует привыкли, нашарил мелкую каменюку и запустил в деревянную дверь.
Часовые вмиг заткнулись. Один кивнул другому, отпёр засов и всмотрелся в чернильную мглу пещеры. Глядел долго. Внимательно. А потом бросил напарнику что-то на своём тарабарском и шагнул под высокие каменные своды.
Вепрь затаился. Притих.
Пустынник обнажил короткий широкий меч с изогнутым лезвием и, осторожно ступая, прошёл несколько ярдов. Удостоверился, что пещера пустая, развернулся, чтобы уйти, и…
Вепрь напал сзади. Ухватил, крепко зажав рот ладонью, и ударил в сердце. Бил наверняка, как учили. Так, чтобы жертва даже пикнуть не успела.
Пустынник обмяк, Вепрь осторожно прислонил его к стене и… схватился за голову: боль прострелила от лба до затылка. Пришлось закусить губу, чтобы не взвыть.
Бил, как учили… Как учили… Учили…
Вот же… погань!
Удар. Удар. Ещё удар. Лезвие впивается в деревяшку. Снова, и снова, и снова… но наставник недоволен.
— Сопляки! — орёт, что есть мочи. Даже ливень пасует перед басовитым рёвом. — Вы не способны даже курицу зарезать! Отложить кинжалы! Разбиться на пары!
Чернявый встаёт напротив и подмигивает. Мокрый насквозь, он всё равно выглядит довольным и на редкость бодрым. После непрерывной — от рассвета до заката — тренировки под проливным дождём это особенно странно. Вот же…
— Ну, что, Мелкий. Кто будет первым? Ты или я?
Он не отвечает. Кидается. Чернявому хватает полмгновения, чтобы заломать его, «заколоть» и опрокинуть в грязь.
Наставник кивает, сложив на груди могучие руки.
— Уже что-то, — похвала выходит сухой и чёрствой, как плесневелая корка. — Подними его и повторите дюжину раз. И, Полумесяц, если надумаешь играть в поддавки, отправлю чистить конюшни. Обоих. Ясно вам, засранцы?
— Хей, мелкий. Мелкий… Ты как? — Призрак хотел потормошить его за плечо, но ничего не вышло, и он отнял руку. — Порядок?