Иногда по ночам, когда становилось невмоготу от голосов и страхов, Вепрь орал до хрипоты — звал на помощь. Во сне он точно знал, что не одинок, и есть те, кому он нужен и важен, но стоило пробудиться, и всё растворялось. Голова тяжелела, а память превращалась в чистый лист, изгвазданный кляксами помешательства.
Безумие. Пустота. Одиночество. И больше ничего.
Торговец мясом не соврал: жрать, убивать и сношаться — единственное, на что Вепрь остался способен. Что ж… Для душевнобольного не самый плохой вариант.
Раскалённое солнце клонилось к закату, заливая барханы карминовым светом, но жара не спадала ни на йоту. Вепрь потел сильнее, чем мерин под ним, и вонял, наверное, куда ядрёней. Волосы прилипли к морде. В глотке пересохло. Дорожный указатель остался далеко позади, ветер обжигал мокрые от испарины щёки, и пить хотелось неимоверно. Рабы с носилками безнадёжно отстали: Служитель подгонял их окриками и в конце концов дал остальным знак притормозить. Вынужденная остановка стала облегчением для всех.
— Далековато мы забрались, — пробурчал один из стражей, снимая с пояса флягу.
Говорил он на тарханском, но Вепрь за полгода наловчился различать слова и целые фразы. К тому же, он был полностью согласен — забрались в самом деле далековато: отклонились от тракта на лигу, не меньше.
— На́две, — уточнил Чёрный человек, и Вепрь чуть не вывалился из седла.
Видать, с головой совсем всё плохо, раз призрак заговорил. Да ещё и мысли читает!
— Твои мысли для меня — открытая книга, — парировал Чёрный. — А с головой у тебя действительно неполадки. И серьёзные.
«Плевать», — подумал Вепрь.
— Не скажи, — возразил Чёрный. — Думаешь, мы впервой беседуем? Как бы не так! Просто всякий раз ты забываешь, и всё начинается сызнова. И такая чепухня будет продолжаться, пока ты не вспомнишь имя.
«У меня нет имени, — угрюмо размышлял Вепрь. — И прошлого тоже нет».
— Ну, началось! — всплеснул руками призрак. — Хотя бы упрямство твоё при тебе, уже хорошо. Хочешь дружеский совет?
Нет.
— Держись ближе к паланкину. Туда, помнится, Служитель закинул железяку, именуемую в здешних широтах мечом. Сердцем чую, она пригодится.
Сказав это, Чёрный выразительно глянул на пологий бархан, за которым, по словам стража, лежал таинственный сад костей.
Глава 3
«Сад» полностью оправдывал название. На мёртвой, изрытой трещинами земле, высились здоровенные, иссушенные добела кости. Всюду, куда ни кинь взгляд, валялись мослы один больше другого. Некоторые остовы всерьёз пугали размерами: Вепрь даже представить не мог, каким зверюгам могли принадлежать такие огромные рёбра и черепа. Пещерным носорогам? Мамонтам? Бегемотам? Или…
Один скелет заинтересовал особенно сильно: исполинский и, похоже, крылатый ящер с длиннющим шипастым хвостом.
Вепрь нахмурился. В исковерканной памяти вспышкой мелькнуло воспоминание…и тут же погасло.
— Дракон, — ухмыльнулся Служитель, придержав воронка. — Ты это подумал, верно?
Нет.
Он протянул флягу. Вепрь не стал отказываться: принял и сделала пару жадных глотков.
— Увы, это не дракон, — продолжил Служитель, скользя взглядом по белым костям. — Всего лишь подобие. Зовётся виверной. Настоящий дракон гораздо крупнее этой твари. И куда умнее. Драконы — соль этой земли, Северянин. Неиссякаемые источники магической энергии. Жаль, их почти не осталось.
Вепрь вернул Служителю флягу. Рассуждения волновали мало. Как, впрочем, и всё остальное. Однако, кое-кому, похоже, приспичило почесать языком.
— Говорят, когда сгинут драконы, магия исчезнет, — продолжил Служитель. — А ещё говорят, единственный уцелевший дракон спрятан далеко на севере в непроходимых чащобах. Красный змей — так его нарекли ваши предки. Слыхал о таком?
Вепрь даже головой не мотнул. Не смог. Острая боль пронзила башку от виска до виска, и он стиснул зубы, чтобы не застонать в голос. Зажмурился.