А еще, исполняя эту, уже отринутую клятву, он однажды увидит Ким, в лапах чудовищ, созданных волей врага. Мертвую Ким.
Что ж... Выбора действительно не было. Потому что этот путь не просто неприемлим, он... не будет этого. Не будет и все.
Чарльз остановился напротив двери, глядя сквозь решетку на догорающий факел в держателе. Отблески постепенно затухающего пламени, колеблемого едва ощутимым сквозняком, метались по каменным стенам. Крыс смотрел на угасающий факел.
«Он скоро погаснет, — думал крыс. — Так и будет, если не придет служитель. В светильнике закончится древесное масло, если кто-нибудь не дольет его. Свеча догорит. И погаснет, если кто-нибудь не зажгет от ее фитиля новую. В жизни все точно так же. Если ничего не делать, если не поддерживать свет, мир погрузится во тьму. Если я, лично я ничего не делаю, чтобы поддержать фонарь горящим ярко, значит, в сущности, я пытаюсь его погасить».
Маттиас закрыл лапами глаза, отгораживаясь от света, от тьмы... от всего мира.
«Будет ли убийство тем же? Ведь если кто-то попытается причинить вред леди Кимберли... Как смогу я стоять и смотреть? Клятва? Если смерть Ким будет результатом, значит, то была глупая клятва! Но этого не будет! Никакая клятва не заставит меня отойти в сторону. Нет. Если ей уготовано умереть, я умру первым, пытаясь предотвратить это».
Крыс поднялся с теплых каменных плит и осмотрел камеру. В ярости он разбил несколько камней в стене. Разумеется, что там несколько камней для этих-то стен! Но тем не менее... Ему будет непросто объяснить это Филу.
Мысли о сидящем в клетке друге, опечалили Чарльза. Фил сделал так много, пытаясь отсрочить очередное нашествие с севера. Фил помогал Маттиасу ежедневно и неизменно. А Чарльз? Выставлял условия и отговорки! Пытался увильнуть!
— Ты невежда, Мэтт, — сказал сам себе крыс.
Как раз в это время по тюремному коридору раскатилось суховато-скребущее стаккато шагов Роско. Дверь со скрипом отворилась, мерцающие многофасеточные глаза медленно обозрели камеру.
— Хм... — промолвил пещерный скорпион, касаясь рукой одного из разбитых камней. Свет факела, проникающего в открытую дверь, на миг высветил сквозь полупрозрачную шкуру жутковато движущиеся внутренности насекомого-человека.
— Да вот, разозлился малость, — покаянно признался Чарльз.
— Сказал бы я... — Роско пожевал жвалами, потом пунктуально пересчитал треснувшие камни и добавил: — Я только что получил послание от Фила Теномидеса.
— Фил?! Он...
— Да. Слава светлым богам, он вернулся к нам. И в послание вложена записка для тебя.
Роско протянул крысу клочок пергамента. Матиас буквально бросился к факелу... действительно, совершенно уникальный почерк Фила, почти квадратные буквы, четкие пропуски между словами... Став кроликом он, как и многие другие морфы лишился больших пальцев на руках, и вынужден был писать, используя четыре оставшихся.
«Чарльз, ты нужен мне немедленно. Все готово. Фил Теномидес».
Выдохнув с облегчением, но и виной в душе, Маттиас сжал записку в лапе и бросил последний взгляд на камеру, последние дни бывшую его домом.
— Я свободен?
— Да, — пещерный скорпион освободил проем двери. — Ты можешь идти.
Чарльз еще раз глубоко вздохнул и шагнул из каменного мешка на свободу.
Так хорошо было идти по коридору, видеть длинный ряд факелов, и там, вдали — лестницу к свету. Маттиас уже почти слышал плеск воды в ванной — месте, о котором он мечтал все это время. Наконец они прошагали по ступеням — Роско впереди, неторопливо ступая на каждую ступеньку. И Чарльз следом.
Он уходил из жутковатого места, одновременно оставляя позади часть жизни. Оставляя пройденные пути, как говорил когда-то Учитель, и так же как он, ступая на новые дороги. Маттиас выбрал свой путь — он более не будет пытаться отринуть прошлое, но примет его, таким, каким оно было. Он более не будет пытаться отринуть данную пройденными путями силу, но использует ее — во благо и для пользы.
Руперт открыл ему дверь в кабинет Фила. Идя сюда, Маттиас едва успел окунуться в один из банных бассейнов и наскоро вытершись, накинуть что-то чистое — что под руку попалось. Но ему все еще казалось, что от шерсти попахивает, а заношенный, пусть и чистый балахон, совершенно не подходил для визита к особе королевских кровей. Впрочем, Фил как-нибудь вытерпит, кролик его и не такого видал. В камере. В поле. Во время тренировок. В гильдии писателей.
Сейчас кролик-морф сидел на высоком табурете, у конторки и рассматривал очередной пергамент из стопки.
— Чарльз. Мог бы и поторопиться! — Фил осмотрел друга, заметил еще влажную шерсть, залатанный балахон. — М-м-м... Да, как-то я не подумал. Извини.
Маттиас пошевелил усами и во внезапном приступе юмора сказал:
— Да вот... шел из тюрьмы, упал в лужу, пришлось переодеваться.
Фил, уже вновь погрузившийся в изучение письма, рассеянно кивнул и так же рассеянно буркнул под нос:
— Мог бы половую тряпку-то не одевать... Впрочем, что с тебя возьмешь. Крыса помойного хоть теркой три, все равно не отмоешь.
— Ах, ты... — до сего дня всегда безупречный джентелькрыс аж задохнулся от возмущения. — Ты, доха говорящая! Сам-то, ни мяса, ни шкуры, ни мозгов, как корону носить будешь? Смотри, на нос свалится!
Тут они расхохотались.
— Итак, ты в деле, — отложив пергаменты, Фил повернулся к Маттиасу. — В принципе, все уже готово, осталось проинструктировать тебя, обсудить с капитаном Птомамусом последние изменения в плане, и... все. Так что, устраивайся и слушай внимательно.
Кивнув на ближайшее кресло, кроль протянул крысу один из отложенных в сторону пергаментов.
— Это и есть тот самый обруч? — спросил Маттиас, рассматривая рисунок.
— Он самый. Поместишь его вот в эту оболочку.
И Фил поднял со стола тончайший, буквально прозрачный мешочек из паучьего шелка.
— Ого! — воскликнул крыс, беря бесценную вещь. Держа ткань буквально кончиками когтей, крыс острожно обнюхал мешочек и заглянул внутрь. — Пропитано чем-то... еще и магия?!
— Да, — кивнул кроль. — Главное — полностью гасит любые магические эманации вовне. Бросишь туда обруч, стянешь горловину, зафиксируешь на теле завязками. И вперед. Хоть в форме морфа, хоть в форме крысы. Но это вариант запасной. Лорд Хассан все-таки дал санкцию на уничтожение обруча, поэтому...
Теперь Фил подал Маттиассу кожаный ремешок. Едва полторы ладони длиной, тонюсенький, буквально прозрачный и очень узкий.
— Как видишь, тоже магия, а если понюхаешь, то и работу Паскаль обнаружишь. Тебе нужно обмотать большой камень как можно плотнее и выдержать две-три минуты. Обруч должен сначала засветиться, потом погаснуть и почернеть. Камень-накопитель магической силы должен растрескаться и рассыпаться. Ремешок необратимо разрушит его магию — частично расеет, частично впитает, при этом сам сгорит. Во избежание. Но может так получиться, что ремешок сгорит, а главный камень обруча все еще будет целым. На этот случай тебе и дан мешочек. И задание: ни при каких обстоятельствах обруч не должен остаться в руках Насожа. Все ясно?
— Полностью.
— Рад за тебя, — кивнул Фил, беря еще один пергамент. — Вот примерная схема части помещений нынешней резиденции Насожа в Арабасе. В столице Арабарба. Как видишь схема, увы, не очень.