— Ничего себе, — киммериец взял несколько фигурок, повертел в пальцах и побыстрее поставил на место. Почему-то захотелось вытереть руки об одежду, едва сдержался.
Лошадки, зверюшки и человечки по ближайшему рассмотрению выглядели вовсе не безобидно — на кривых зубастых физиономиях застыло выражение невыносимой свирепости, некоторых тупорылых ублюдков Конан даже не сумел опознать: не то люди, не то человекоподобные демоны. Краска непонятная, будто отсвечивающая — кажется будто крошечные глазенки горят огнем.
— Такое нельзя давать в руки детям, заикаться начнут, — уверенно сказал киммериец, и вдруг получил от старухи отповедь на чистейшем асирском:
— Кто тебе, верзила, сказал, что эти вещи предназначены для детей? — Конан аж отступил на шаг назад от неожиданности. — Не хочешь — не покупай, иди своей дорогой! Чего уставился? Ты бы еще на гиперборейском заговорил, дуболом! Выучил два слова на языке нордлингов и решил, что ты здесь самый умный? Давай-давай, топай отсюда вместе со своей мужеподобной мерзавкой!..
И так далее — паскудная старуха скандалила умело и привычно, не давая варвару вставить и единого слова. По большому счету Конан мог пристукнуть кривоглазую легким тычком кулака, но руки пачкать не хотелось, да и не пристало мужчине связываться с полоумными старухами — нет в этом чести для воина.
Асгерд, побледневшая от ярости после незаслуженной «курвы» запустила руку в пояс, царственным жестом бросила на темный от времени и влаги прилавок тяжеленный золотой немедий-ский аурей (Конан мельком подумал, что за его стоимость можно скупить всю лавку вместе с нехорошей бабушкой. Только куда ее девать потом?) и ледяным тоном произнесла:
— Беру вот это. О сдаче не беспокойся, тебе на бедность...
Асгерд не глядя выбрала одну из куколок и ловко закинув ее в корзинку, висевшую на спине ослика. После чего развернулась на каблуке и гордо зашагала прочь. Конан громко сплюнул и отправился вслед. В спину ударил скрипучий старушечий смех — как показалось, злорадный.
— Зачем обращать внимание на какую-то сумасшедшую? — удивлялся Гвайнард, командир ватаги охотников. Выслушав рассказ Конана о неприятном происшествии на базаре он только руками развел и посоветовал меньше расстраиваться из-за сущей ерунды.
Конан вовсе и не расстраивался, но вот Ас-герд злилась доселе: нордлинги очень серьезно относятся к словам и считают человеческую речь таким же оружием, как арбалет или клинок. За малейшее словесное оскорбление в Норд-хейме убивают не раздумывая. Бывало, что сочиненная известным скальдом обидная виса давала повод к многолетней кровной вражде между кланами. А подразумевающее ужасную неприличность слово «мужеподобная» по отношению к девице или женщине и вообще никогда не прощается, за него положено мстить даже потомкам оскорбителя.
Гвайнард поинтересовался: что мол за старуха? Конан дал развернутое описание, не забыл упомянуть даже о желтом обломанном клыке торчащем из-за губы. Нет, раньше такую не видел, иначе бы обязательно запомнил, очень уж приметная. Откуда я знаю, почему она понимает асирский!? Нет-нет, она точно не из Нордхейма, уцелевший глаз черный, а все нордлинги светлоглазые. И вообще, очень странная бабка. Амулет Ночной Стражи молчал, никакой магии...
Последний вопрос особенно занимал Гвайнар-да — если женщина выглядит как ведьма и торгует необычным (мягко говоря!) товаром, значит с большой долей вероятности она ведьмой и является. Однако, висящий на шее Конана талисман Охотников, призванный предупредить хозяина о возможной магической опасности легким подрагиванием и чувством холода остался недвижим. Ну а если нет магии, особенно темной, следовательно и беспокоиться не о чем.
Купленную за целый аурей безобразную игрушку Асгерд хотела выкинуть в выгребную яму, но киммериец этому решительно воспротивился и порадовал боевую подругу красочным рассказом об одном из шадизарских приключений — в те полузабытые времена один из приятелей юного варвара совершил страшную ошибку, похоронив в нужнике волшебный жезл. В результате столь необходимая дворовая пристройка ожила, обзавелась восемью паучьими ногами и начала бродить по двору проповедуя о великих силах Света и Тьмы. Асгерд желает повторения этой истории? Копать вторую яму Конан не будет! Хватит, в Шадизаре накопался!
Тут Асгерд наконец-то улыбнулась, швырнула игрушку в ягодные кусты у забора, пообещала, что если встретит старуху еще раз, то прирежет собственноручно и отправится в конюшню чистить лошадей — заботы по хозяйству прежде всего. Разумеется, в те дни когда Охотники не трудились на своем главном поприще.
Конан поразмыслил и решил, что этого дела он так не оставит. Врожденное варварское любопытство, как и всегда, перевесило — надо было выяснить, откуда взялась на базаре ведьмоподобная старица и что означали ее слова о том, что «эти вещи предназначены не для детей». Варвар маялся от безделья — работы не было уже целую седмицу, а беспокойный нрав не позволял варвару сидеть на месте и заниматься скучными домашними обязанностями. Если появилась маленькая тайна, то почему бы ее не разгадать?
Приняв решение Конан вздохнул и полез в колючую малину за злополучным деревянным уродцем. Нашел, выбрался на свет и внимательно осмотрел.
Н-да, ничего не скажешь — красавчик. Фигурка была не слишком большой, в половину ладони взрослого мужчины. Тяжеленькая, значит сделана из бука или дуба. Работа не самая тонкая и изящная, но в неряшливости резчика упрекнуть нельзя. На пальчиках сине-зеленого существа напоминающего горного гоблина видны даже крохотные коготки, морщинки на рожице выполнены вполне правдоподобно, харя агрессивная и пучеглазая, ушки крупные, острые. В правой лапке сжимает некий предмет, опознать который Конан не сумел. В целом статуэтка ничуть не напоминала детскую игрушку, скорее некий волшебный тотем. Только выкрашена очень ярко.
— И что же ты такое? — вслух спросил киммериец более у самого себя, чем у несуразной куклы. Излишне «зловещим» деревянный уродец ему не показался. Страшноватый — это да, но реальной опасности в нем не замечалось. Варвар, как человек дотошный и способный предусмотреть любые мелочи извлек из-за ворота амулет Охотников и приложил серебряный медальон к игрушке. Как и ожидалось ничего не произошло.
— Дай глянуть, — Гвайнард подошел незаметно, будто лесной кот. Конан поморщился, не любил когда его застают врасплох. — Из-за этой пакости весь переполох?
— При чем здесь переполох? Асгерд купила фигурку поддавшись первому порыву, обиде — швырнула старой ведьме аурей. Кстати, у норд-лингов есть обычай: когда видишь недоброжелательного человека, отдай ему золото или серебро, ты словно бы откупаешься от направленного на тебя зла. Надо бы спросить, может ее поступок связан со старинной приметой асиров?..
— Непременно спрошу, — уверенно кивнул Гвай. — Сам знаешь, я человек излишней скромностью не отличающийся и предрассудкам не подверженный. Ты сейчас очень занят?
— Очень, — мысленно извинившись перед Гвайнардом соврал Конан. Киммериец не без оснований предполагал, что тот попросит помочь с новыми подковами для лошадей — с кузнечным делом Конан был знаком с детства. Но предводитель охотничьей ватаги лишь пожал плечами, сказал что сам управится.
Зеленую куклу варвар на всякий случай спрятал за одной из балок в сарае. Незачем ей глаза людям мозолить, мало ли что? После чего Конан вышел со двора и направился к старому приятелю, десятнику рыночной стражи Сигизвульфу, жившему на соседней улице — пожилой седоусый десятник знал в городе чуть не каждого человека и сегодня был не на службе.