— Он будет проблемой?
— Я не знаю.
Но после того, как Гриффин показал презервативы, я сомневалась, что увижу Скайлер снова.
— Итак, эм... это, — он жестом показал между нами. — Наверное, не очень хорошая идея, если это станет регулярным. Я занят.
Занят. Этот термин действовал мне на нервы, но это не имело значения. Я тоже была занята.
— Согласна.
Оргазмы были неземными, но я была слишком сырой для любых отношений, даже если это был только секс.
— Хорошо, — он вздохнул, как будто ожидал, что я буду спорить. — Запри за мной.
Я была начальницей полиции, у меня был черный пояс по карате, и я знала, как обращаться с пистолетом, но этот человек хотел заявить о своей защите.
Я ненавидела то, что мне нравилось.
— Увидимся, Гриффин.
— Пока, Уинн, — он помахал рукой, а затем направился к двери.
Я ждала у окна, наблюдая, пока его грузовик не исчезнет в квартале, потом заперла дверь и пошла в спальню. В воздухе пахло Гриффином и сексом.
Простыня на матрасе была смята, а мой плед отброшен к изножью кровати. Черный будильник на полу рядом с выброшенной подушкой показывал, что уже три тридцать. Я никак не могла заснуть, не сейчас, поэтому я сбросила простыню и пошла в ванную, чтобы принять обжигающий душ.
Одетая в джинсы и черную рубашку на пуговицах, которую носил каждый офицер как часть своей униформы, я направилась в участок.
Ночная смена состояла всего из одного человека, поэтому было тихо, когда я припарковалась на зарезервированном месте. Диспетчер за стойкой удивленно дернулся, когда я вошла в дверь.
— О, э, привет, шеф.
— Доброе утро, — я улыбнулась. — Надеюсь, у вас есть кофе.
— Только что поставил свежий чайник, — он кивнул, затем пригласил меня войти, чтобы я не использовала свой ключ.
С кружкой пара в руках я вернулась в свой кабинет, где меня ждали стопки вчерашних файлов, и не теряя времени я погрузилась в работу. Смена смены в шесть часов была очень оживленной, и не один офицер посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, когда я вышла из своего кабинета, чтобы присоединиться к ним в коридоре.
Разговор был вялым. Смех был ограниченным. Я выслушала, как ночная смена представила свой краткий отчет, а затем вернулась в уединение своего кабинета, чтобы у них было несколько минут без подслушивания босса.
Может быть, однажды они примут меня в свои объятия.
Может быть, однажды меня не будет беспокоить то, что они этого не делают.
— Тук-тук, — Дженис просунула голову в мой кабинет. — Доброе утро.
— Привет, — я улыбнулась и помахала ей рукой.
— Ты в порядке? — спросила она, изучая мое лицо.
Я открыла рот, чтобы солгать, но вместо этого вырвался вопрос.
— Могу я кое в чем признаться?
— Конечно, — она заняла место напротив моего стола, папка, которую она принесла с собой, лежала у нее на коленях.
— Это моя первая работа в качестве начальника. Вы, наверное, уже знаете об этом.
Она кивнула.
— Да.
— Неужели так очевидно, что я не делала этого раньше?
— Нет, но мы все читаем газету.
Я скривила губы. Репортер полностью опустил мое резюме, создав впечатление, что моя единственная квалификация — это фамилия Ковингтон.
— Я привыкла быть в загоне, а не в офисе. Я привыкла участвовать в разговорах, а не получать официальные отчеты. Я привыкла быть включенной в процесс. Я не ожидала, что это будет так велико — разница между офицером и шефом.
— Это понятно, — Дженис мягко улыбнулась мне, но не предложила никакого совета.
Предлагать было нечего. Я не была офицером. Я была начальником.
Граница между ними была необходима, даже если это ставило меня по одну сторону, в одиночестве.
— В любом случае, — я отмахнулась от нее и указала на папку. — Что у тебя есть для меня?
— Пришло вскрытие от судмедэксперта по делу Лили Грин. Я подумала, что вы захотите увидеть его, прежде чем я положу его на стол Аллена.
— Да, пожалуйста.
Аллен был офицером, официально назначенным для расследования смерти Лили Грин, хотя он, казалось, не возражал против моего вмешательства. В каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, когда я сказала ему, что собираюсь принять активное участие. А когда я предложила сообщить Мелине Грин о смерти ее дочери, он сразу же согласился.
Дженис передала отчет, а затем просмотрела короткий список пунктов, на которые необходимо обратить внимание. После этого она оставила меня разбираться со вскрытием.
Все было почти так, как я и предполагала. Причиной смерти была тяжелая телесная травма в результате падения. В ее крови не было никаких веществ. Никаких следов или ран, кроме тех, что появились в результате удара.
Единственным интересным моментом была сексуальная активность Лили. Эксперт отметил, что, скорее всего, она занималась сексом в течение двадцати четырех часов до смерти, поскольку на ее коже были обнаружены следы смазки, хотя спермы не было.
— Хм, — я достала свой блокнот для этого дела, пролистывая свои записи.
Мелина сказала мне, что у Лили не было парня, когда я спросила. Может быть, она не знала? Если Лили с кем-то встречалась, мог ли ее парень иметь представление о ее психическом состоянии? Был ли он с ней до ее смерти, водил ли ее машину? Привез ли он ее на те пустынные гравийные дороги вдоль ранчо «Иден»?
Как бы мне ни хотелось найти ответы на эти вопросы, они должны были подождать. Мой день был заполнен встречами и телефонными звонками. Еще один неожиданный побочный эффект от того, что я стала шефом. Я не ожидала встреч, и переход от расследований к управлению потребует некоторого привыкания.
Вся благодать, которую сотрудники и общество оказали мне в течение первой недели, исчезла, потому что административная работа хлынула потоком.
Наконец, около четырех часов дня наступило первое затишье за день. Мой календарь был свободен до завтрашнего дня, и, хотя оставались письма, которые нужно было вернуть, мне нужно было уйти от этого стола. Поэтому я схватила свою сумку и сбежала с вокзала.
Маршрут к дому Мелины Грин был хорошо знаком, и когда я припарковалась перед ее белым забором, она стояла на коленях на траве возле цветочной клумбы.
— Добрый день, — позвала я.
Она оглянулась через плечо, ее светлые волосы были заплетены в косу под соломенной шляпой. Она одарила меня дрожащей улыбкой и встала, подойдя, когда я открывала ее ворота.
— Привет, Уинни.
— Как вы? — я раскрыла объятия, и она вошла прямо в них.
— Минута за минутой. Это то, что вы мне сказали, верно?
— Минута за минутой.
Об этом мне рассказала Поппи после смерти моих родителей. Я спросила ее, как справиться с болью, которая разрывает каждое биение сердца.
— Над чем вы работаете? — спросила я, отпуская ее.
— Прополка. У меня был соблазн остаться в пижаме на весь день, но... — непролитые слезы блестели в ее глазах. — Мне нужно что-то делать, что угодно, только не плакать.
— Я могу это понять. Почему бы вам не взять меня на работу?
Следующие тридцать минут мы потратили на уборку двух клумб. Послеполуденное солнце нагревало мою черную рубашку, но я сидела рядом с Мелиной, отщипывая побеги травы и чертополоха, и пот увлажнял мой лоб.
— Мне нужно задать вам вопрос о Лили. Вы не против?
— Нет, — она покачала головой, ее взгляд был сосредоточен на совке в ее руке и сорняках, которые она рубила под корень. Лезвие погрузилось в землю с хрустом. Она переживет эту потерю, если будет занята. Я делала то же самое. Потому что, когда ты занят, меньше времени на размышления. Меньше времени на боль.
До ночи, когда воспоминания прокрадываются в ваш сон.
— Вы сказали, что у нее нет парня. Но могла ли она встречаться с кем-то новым? Может быть, первое или второе свидание с парнем?
— Нет, насколько я знаю. Почему?
— Я просто пытаюсь выяснить, с кем она проводила время.
Обычно, я верила в полную открытость, но пока у меня не было ответов на вопросы о Лили. И о том, с кем она была до своей смерти. Я не хотела оставлять Мелину без ответа.