— Доброе утро, — поклонилась учительница с улыбкой, думая про себя, какая дорогая куртизанка могла бы получиться из этой женщины.
— Доброе утро, — ответила Фумико. — Вы извините, что я стою, но в моем положении… — Она коснулась рукой своего огромного живота.
— Надеюсь, мы тебя не потревожили? — робко спросила матушка Имаи.
— Я вообще почти не спала, — пожаловалась невестка. — Этот мальчишка все время брыкается, не терпится ему наружу.
— Когда срок? — поинтересовалась музыкантша.
— В середине июня, — вздохнула Фумико.
— Маа! Еще так долго, а вы такая большая… Неужели близнецы?
— Близнецы? — переспросили хором свекровь с невесткой, в ужасе переглянувшись.
Старушка серьезно кивнула.
— В наше время такое случается все чаще, — уверенно сказала она. — Одна моя знакомая в прошлом году родила близнецов. Такая же была большая, и как раз за месяц до родов.
— Да нет, — отмахнулась матушка Имаи, — в нашей семье близнецов отродясь не бывало. Не может такого быть!
— Как знать… — пожала плечами музыкантша.
Фумико расхохоталась.
— А вдруг будут два мальчика? Вот это здорово! Или вообще три…
— Не говори глупости, Фумико, — одернула ее матушка Имаи и тут же покраснела.
Она где-то читала, что близнецы чаще родятся у темпераментных пар. Это уж точно относилось к ее сыну и новой невестке. Даже несмотря на поздний срок беременности, они чем-то таким по ночам занимались, причем, судя по доносящимся звукам…
Матушка Имаи взяла с пюпитра ноты и принялась ими обмахиваться. В комнате внезапно стало очень душно.
— Знаете, сэнсэй, — начала она, — может быть, мы отменим сегодня урок? Лучше пойдемте в столовую, и я подам свежий чай. Фумико плохо спала ночью, ей нужно отдыхать, и наша музыка…
— Хай, понимаю, — кивнула музыкантша и стала укладывать инструмент. — Можно перенести уроки на более поздние часы. По средам я свободна после обеда.
Фумико капризно надула губы.
— А потом, когда родится ребенок? — недовольно спросила она. — Ему нужно будет спать и днем. Так что, если вы не возражаете, уроки вообще лучше пока отменить. Мне очень неудобно, мама, но иначе и вправду не получится.
Учительница подняла руку в знак согласия.
— Понимаю, понимаю. Фумико-сан совершенно права. Уроки лучше временно отменить.
Бедная матушка Имаи нервно потирала руки.
— Да, наверное… Можно снова начать через несколько месяцев. Фуми-тян, ты ложись еще поспи, а мы больше не будем шуметь. Попьем тихонько чаю. Я тебе тоже принесу чашечку, хочешь? Или чего-нибудь еще?
— Ну разве что кусочек хлеба с медом… Спасибо, мама. — Фумико одарила старушек улыбкой и, тяжело ступая, двинулась вверх по лестнице.
— Бедняжка, последний месяц всегда самый тяжелый, — сочувственно заметила музыкантша, закуривая сигарету.
Матушка Имаи поставила поднос на обеденный стол и налила кипятку в чайник.
— Сэнсэй, а если у Фумико близнецы, разве доктор не сказал бы?
Старушка задумчиво выпустила струю дыма в потолок.
— Он и сам может не знать. Нужно внимательно слушать, одно сердце бьется или два. Попросите его проверить более тщательно.
Ночью матушка Имаи не заснула ни на минуту, все ворочалась и ворочалась. На следующее утро она взяла такси и отправилась к сестре, испытывая непреодолимую жажду поделиться с кем-нибудь страхами. В конце концов, для чего существуют родные сестры?
— Близнецы, вот еще новости! — фыркнула сестра. Сверкая золотыми кольцами, она бросила два кусочка сахара в чашку с английским чаем. — Маа! Как у кошек или собак.
Матушка Имаи робко помешивала чай, скорчившись на краешке стула.
— Не говори так! Может быть, Фумико просто родит здорового крупного ребенка. А близнецы… в конце концов, что в них такого страшного… Где один мальчик, там и два. Я помогу…
— Два мальчика! — Сестра, у которой было лишь две девочки, громко рассмеялась. — Сама послушай, что несешь! Твоя новая невестка совсем тебя с толку сбила. То, что у тебя сын, еще не означает, что внуки обязательно будут мальчиками. Никто ничего заранее не может знать. А откуда вообще эта дурацкая идея про близнецов?
Матушка Имаи вздохнула.
— Фумико остался месяц, а она уже очень большая. Учительница музыки посмотрела и сказала, что могут быть близнецы.
— Вообще, гейша второго класса кое в чем должна разбираться… Но почему вдруг мальчики? Запросто могут быть две девочки!
Последнее соображение явно привело сестру в восторг.
— Представляешь? Не одна Огненная Лошадь, а сразу две!
Несчастная госпожа Имаи почернела лицом, уронив руку с чашкой.
— Маа! Какой ужас!
— Такое бывает, что поделаешь, — надменно пожала плечами сестра. — Ну и поделом им! Не надо было Хидео так поступать с женой. Она такая милая, а он… Ха! Вот когда Мисако посмеется! Представляешь? Две огненные лошадки устроят им такое…
Лицо госпожи Имаи пылало от ярости.
— Как тебе не стыдно! — выкрикнула она. — А я-то, дура, явилась к родной сестре за утешением! Ты всегда ненавидела меня за то, что у меня Хидео, а у тебя только девочки…
— Что-о? — взвилась сестра. — Да по мне так лучше совсем не иметь детей, чем такого законченного эгоиста, как твой сынок! — Она наклонилась и понизила голос: — Ну как ты не хочешь понять, что я хочу тебе только добра. Маа! Зачем говорить глупости? Ребенок еще не родился, а ты уже икру мечешь…
Госпожа Имаи вскочила на ноги и схватила сумочку.
— Ноги моей больше не будет в этом доме! Если захочу с кем-нибудь поговорить, то лучше с Фумико. Теперь она член моей семьи. Хидео, Фумико, мой внук и все другие дети, которые родятся.
Заливаясь слезами, она побежала к выходу, оттолкнув служанку, которая хотела помочь гостье обуться.
— Стой, онее-сан,[6] — кричала вдогонку сестра, с детства не переносившая ее слез. — Стой! Я была не права! — Но матушка Имаи уже не слышала ее.
*Каждый звук, каждый запах, все ощущения, испытываемые Мисако в деревне Нейя, были по-прежнему с ней. Она носила их, как ткани бесчисленных кимоно, как оболочки луковицы, которые можно снять одну за другой и рассмотреть на свет, попробовать, оценить, прежде чем уложить аккуратно, слой за слоем, в потайное хранилище самых дорогих воспоминаний. Она собиралась заняться этим на обратном пути в Токио, но вагон был настолько переполнен, что люди толпились даже в проходах, и сосредоточиться было невозможно. Очередь в вагон-ресторан растянулась чуть ли не на весь поезд. Некоторые безбилетники ухитрились занять столики и беспрерывно заказывали еду и напитки, чтобы ехать дальше. В воздухе висело напряжение и сигаретный дым.
К тому моменту, как Мисако вышла на перрон, утонув в сутолоке и шуме вокзала Уэно, голова у нее раскалывалась. При виде длинной очереди ожидавших такси молодая женщина чуть не разрыдалась от досады. В квартиру она вошла, буквально валясь с ног от усталости.
— О нет! — сказала она, когда дверь открылась и наружу вырвались взрывы смеха и все тот же сигаретный дым.
Сатико принимала гостей, и среди прочих французского посла с супругой. Они зашли в квартиру выпить шампанского перед ужином в ресторане, который был заранее заказан. На кофейном столике стояли многочисленные бутылки, а также блюда с фруктами и лучшим французским сыром. Мужчины при виде Мисако любезно вскочили с дивана, меж тем как она остановилась перед ними в дверях, словно перед взводом солдат, приговоренная к расстрелу. Впрочем, французские слова, которыми ее тут же осыпали, били не хуже пуль. Даже миниатюрная, изящная японская жена французского бизнесмена, казалось, напрочь забыла родной язык.
Желая больше всего на свете добраться до постели, Мисако тем не менее постаралась проявить вежливость и присела на диван рядом с тоненькой японкой. Она надеялась обменяться с ней хотя бы двумя словами, но женщина лишь сверкнула белозубой улыбкой и сообщила, что живет во Франции так долго, что предпочитает французский.