— Коряк, дай кого другого в помощь. К дикому же иду.
— Нет больше никого, не видишь, к празднику подготовка идёт. А этого всё равно некуда пристроить, так что забирай.
— Блин, ну дай вон Старого хотя бы, а этот пусть вместо него идёт.
— Старый, за брёвнами поедет. Там орки в сопровождении. А этот снова чего нагадит, или уснёт, или под бревно попадёт, мне потом отвечай, за то, что его послал. Нету никого я сказал!
Хрумзы, довольно интересные животные. Этакая смесь яка и льва. От яка был рост, выносливость и лохматость, ото льва — лапы и нос. Рогов у хрумзов не было, но были небольшие клыки. Я уж не знаю, как так на них извратилась эволюция, при всём своём виде, они должны были быть хищниками, хотя ели траву, вернее листву, правда мясом тоже не гнушались, однако сами, со слов Толикама, не охотились. Характер этих тварей был мерзопакостным. В клетки они запускали, но вот там могли и прикусить или, что ещё страшнее ударить лапами, если им что-то не понравится. А не нравилось им всё, в особенности расчёсывание задней части. Толикам, довольно знающий и образованный по местным меркам мужик, рассказывал, что сейчас, диких хрумзов не бывает. Те, которых так называют, родились от обычных домашних хрумзов, но их не смогли привязать к хозяину.
Процесс привязки проходил каждый хрумз, иначе с ним сладить было невозможно. Привязывал их шаман к определённому орку, после чего хрумз позволял садиться на себя только ему. В случае смерти хозяина, убивали и хрумза, так как толку от него было нуль — он всё равно в скорости умирал. Нет, не от тоски, было у меня подозрение, что хрумзы мягко говоря не очень любят своих хозяев, они умирали от магии привязки. Хрумзы были у орков на вроде смеси Мерседеса и бронетранспортёра, элитные скакуны для боевых действий. На черновой же работе, использовали лошадей. Пород этих безобидных животных, в этом мире было множество — маги постарались, но сейчас не о них.
Дикий хрумз. Это отдельная песня. От него можно было ожидать чего угодно. Домашние, после привязки хоть и имели скверный характер, но убить не пытались. Тот — мог. Не знаю стал бы он охотиться на воле, но на рабов... Думаю всё-таки Толикам ошибается насчёт того, что они не охотились. Я видел на прошлой неделе руку одного бедолаги, не помню, как зовут, он прибыл недавно вместе с Клопом. Так вот, мне кажется, не смотря на не очень убедительные потуги шамана, он уже не сможет ей полноценно владеть.
К загону с диким, я подходил с опаской. Что бы я не говорил Клопу, а от этого зверя можно было и кусками выйти. Ларк, сжавшись, шёл следом, помнил ещё кашу сволочь.
Сам загон представлял собой крытый бревенчатый сарай с шлюзовым входом — как на родео. Собственно это и было практически оно. Крытым загон, делали только для диких хрумзов, так как они могли и перелезть через ограду в случае необходимости. В нашу задачу, входило накормить, напоить, выгрести навоз и самое опасное — вычесать животное. С учётом того, что его пытались два дня назад в третий раз привязать, а процедура видимо для них не самая приятная, думаю, травмы нам, вернее мне обеспечены. Удобно быть Ларком — бейте меня, ругайтесь на меня..., я всё равно ничего не умею.
В нос пахнул запах прелой листвы и навоза. Не самый приятный, но терпимый аромат. Мне иногда он даже нравился больше, чем запах в наших землянках.
— Чего встал, — рыкнул я на напарника, — иди воду носи.
Ларк, взяв деревянное ведро, поплёлся в сторону колодца. Хоть какая-то от него польза, до колодца далековато ходить. Я пошёл таскать свежесрезанные ветки.
Хрумз, медленно подошёл к кормушке и понюхал листву, фыркнув, отошёл.
— Чего, не нравится? Ну, брат, что уж есть. Ты молодец, устоял перед орками.
Ну, надо же как-то контакт устанавливать со зверем. Я понимаю, что он меня не понимает. Может хоть тон успокоит, поласковей будет, не съест сразу....
— А я вот не смог. Сломался. Пашу на них. Но и ты не радуйся — придёт день Карлана, это праздник такой, они тебя на арену выпустят. Одно точно, — я присел у изгороди шлюза разделяющей нас, — если ты и умрёшь, то умрёшь героем. Наверно другие хрумзы будут о тебе легенды слагать. А вот обо мне вряд ли.
Хрумз подошёл к изгороди и издалека понюхал моё плечо, потом, осмелев, подошёл ближе принюхиваясь. Я протянул ему ладонь, готовый в любой миг отдернуть обратно. Тёплый большой нос коснулся пальцев. Фыркнув, хрумз отошёл, оставив на ладони влажное прикосновение.
— О, вон наш водонос идёт. Ты наверно пить хочешь брат? — В поилке вода была на самом дне. — Сейчас налью. Потом схожу, может, каши тебе выпрошу.
К хрумзам, в отличие от нас, относились по-особому. Если они отказывались есть листву, что случалось регулярно, им выдавали по полведра каши из смеси местных злаковых. Дабы у рабов не было соблазна съесть её каждый раз когда наступала надобность, нас, сопровождали кормы.
В землянке кормов был лишь Старис. Между собой, мы называли его одноглазым, ну собственно он и был такой. Но в глаза, вернее глаз, этой потрёпанной рабством горе мышц, никто не смел такого сказать.
— Стар, — произнёс я, когда глаза привыкли к темноте, — дай каши хрумзам.
— Кто опять не ест?
— Дикий.
— Так ему всё равно скоро на арену, пусть поголодает, злее будет.
— Мне его расчесать надо.
— Хо, хо. Эк, тебя сегодня сунули. Нечего зубы скалить, чего тебе не живётся как всем?
— Дашь?
— Ну, пойдём.
Старис был бы наверно не плохим парнем, если бы он не был кормом. Мы дошли до сарая, служившего кладовой припасов для рабов и хрумзов, а заодно и кухней. Корм открыл замысловатый с виду замок ключом. Я не являюсь великим специалистом по взлому, но однажды, когда ключ теряли, а наш ужин находился внутри, вскрывал его щепкой, больно уж топорно сделан. Хотя с другой сторон — там только крупы, на которые могут позариться только рабы. А рабам к этому строению без сопровождения кормов подходить было нельзя.
— Держи! — вытащил Старис ведро.
— Она же вчерашняя!
— А ты что думал, я готовить брошусь? Бери и хромай отсель, пока пинков не надавал.
Я исподлобья глянул на него. И я, и он понимали, что пинать меня, он не будет. Я уже раз втыкал найденный гвоздь в корма за подобное. Потом конечно выхватил палок, но и корма тогда шаману лечить пришлось.
— Ну! — рыкнул он, — Я с тобой не пойду. Доверяю.
Ещё бы не доверял, на второй день данная каша на запах, как и на вкус, была хуже содержимого нужника, поэтому есть её, не то, что рабы, хрумзы не хотели. Поняв, что другой каши он мне не даст, я, слегка перекосившись от тяжести ведра, побрёл к загону.
Кашу хрумз есть отказался. Ларк тоже. Была мысль вывалить это ведро на уши последнему, но как-то я поостыл. Мы с Ларком сели в шлюзе, так, чтобы было видно выход. Рвать жилы ради работы, рабам было как-то не принято в этом мире.
Я же не дорассказал, что было со мной дальше, после того, как я попал сюда. Очнулся по всем канонам жанра в лесу с дикой головной болью. По тем же канонам, в теле парня лет двенадцати. На этом, совпадения с попаданческими романами заканчивались. Ни маг, ни воин, ни княжеский сын. Судя по одежде — деревенский парень. Часа четыре я прыгал и матерился. Злоба, сука, была дикая. В выражениях я не стеснялся, благо зрителей не было. Кулаки, ну как кулаки — кулачки, молотили в бессилии воздух. Потом успокоился. Вспомнил слова этого придурка. В моём положении его совет показался дельным. Так и решил действовать. Пошёл по еле заметной тропинке. Вскоре стало темнеть. Увидел огни костров, ну нет бы, присмотреться, хотя в том моём положении... Я шёл-то, как во сне.
Они улыбались, что-то спрашивали, я мычал в ответ, мол, говорить не умею. Они накормили меня, осмотрели. Один с ехидной рожей, всё щупал мои руки. Даже в рот пытался заглянуть. У меня тогда закрались какие-то недобрые предчувствия. Идиот — не прислушался — оказалось караван работорговцев. Не знаю, может подзаработать решили, может, подох один из рабов и заменить надо было, но только связали меня утром, ткнули кляп в рот, зарыли в тряпки на телеге и увезли. Потом, перед рабским рынком, пришёл маг и ткнул мне печать на висок. Вот и всё.