— Пердикка абсолютно прав. Достань нам убедительные доказательства заговора; перехваченное письмо, донос, яд и мы сможем убедить Александра в необходимости провести аресты среди заговорщиков — вынес свой вердикт Эвмен. Оба триумвира выжидательно посмотрели на жреца с надеждой, что у него остались ещё кое-какие неизвестные козыри, однако бритоголовый служитель Тота полностью огорошил их.
— У меня нет и вряд ли, когда будут такие доказательства, о которых вы говорите. Я всего лишь простой царский советник и скромный гадатель, ищущий способ повлиять на людские судьбы и только.
— Что же ты предлагаешь делать Нефтех, просто сидеть и ждать, положившись на волю случая? Это на тебя совсем не похоже!
— Единственное, что мы можем сделать, это самим попытаться предотвратить грядущее преступление.
— Но как!? Нас ведь никто не послушает ни царь, ни Гефестион, ни начальник царской стражи Леоннат — удивился Пердикка.
— А нам и не надо никого убеждать. У детей Антипатра есть только одна возможность устранить Александра, подмешав ему яд в вино на предстоящем пиру. Сейчас царь полностью исключил вино из своего рациона но, следуя обычаю, он обязательно поднимет чашу за успех предстоящего похода. Я слышал, у Александра есть специальная чаша?
— Ты прав, Нефтех. Уподобляясь легендарному Ахиллу и его другу Патроклу, царь заказал для себя и Гефестиона две золотые чаши. Из них он, как правило, пьет на пиру — подтвердил Пердикка. — Значит, наша задача схватить заговорщиков в самую последнюю минуту и разоблачить перед царем. Неплохая идея Нефтех, но как нам это лучше сделать?
— Я думаю, нам никого не придется разоблачать, высокий стратег. Достаточно будет просто поменять чаши местами на подносе мальчика виночерпия — невозмутимо сказал жрец, чем вызвал бурю удивления на лице македонца.
— Как это не будем разоблачать!? Что ты говоришь!?
— Заверяю тебя высокий стратег, что Антипатр и его сыновья понесут достойное наказание за свои деяния, но для этого надо нужно только поменять на подносе чаши и более ничего.
— Так ты хочешь смерти хилиарха Гефестиона!? — тяжелый взгляд Пердикки уперся в миндалевидные глаза египтянина, однако тот спокойно выдержал эту ментальную атаку.
— Точно также как и всякий присутствующий в этой комнате, высокий стратег — с достоинством молвил служитель Тота, и в комнате повисла напряженная тишина, ибо Нефтех сказал абсолютную правду. Хилиарх Гефестион действительно мешал каждому триумвиру, а Пердикке в особенности, но он не хотел этого признавать.
— Твои слова крамольны и опасны, жрец. Ты нас толкаешь на недостойный поступок — в голосе македонца звенела обида и негодование. Он был согласен вести тайные интриги, но убийство своего боевого соратника Пердикка не был готов принять.
— Не могу согласиться с тобой, высокий стратег. В чем тут крамола, если я чужими руками хочу освободить тебе место хилиарха, которое ты должен занимать по праву. Разве это справедливо занимать его благодаря достоинству своего тела, а не по делам своим.
Говоря эти слова, египтянин бил наверняка. Все македонские стратеги осуждали между собой стратега Гефестиона, поднявшегося к вершинам власти благодаря своей близости с Александром, а не боевым успехам и подвигам.
— Что же касается опасности, то ей буду подвергаться исключительно я один, и то только в момент подмены чаш. Нужно будет сделать лишь одно ловкое движение рукой, и дело будет сделано. Для вас со стратегом Эвменом нет ровным счетом никакого риска.
— И все же твои слова не совсем убедили меня, Нефтех — молвил Пердикка, но уже не столь твердо и решительно. С доводами хитрого египтянина было трудно спорить.
— Я слышу в твоем голосе сомнения, и они мне вполне понятны. Жизнь царя Александра драгоценна для всех нас и если ты считаешь, что рисковать ею недопустимо, то я готов отказаться от предложенного мною плана и буду искать убедительные доказательства заговора. Выбор за вами.
— Но сумеешь ли ты добыть их в столь короткий срок? Ведь прощальный пир назначен на послезавтра — подал голос, молчавший все это время Эвмен.
— Будем надеяться наудачу и волю богов. Они всегда поддерживают правых. По крайней мере, всегда можно будет опрокинуть поднос виночерпия.
— И дать заговорщикам новый шанс отравить Александра? Нет, их деятельность надо пресечь раз и навсегда! Как выдирают ядовитые побеги, или жало у змеи! Обстоятельства не оставляют нам выбора Нефтех, но помни, за жизнь царя ты отвечаешь головой.
— Да, головой! Помни об этом! — важно повторил слова кардийца Пердикка, а потом добавил — а когда ты собираешься сделать это?
В этот момент, египтянину почудился легкий шорох со стороны спальни стратега. Первым его желанием было броситься к занавесу и сорвать его но, он удержался от столь поспешных действий.
— Как я и говорил, в самый последний момент. На пути из кухни в зал есть длинный, плохо освещенный коридор. Это лучшее место для случайной встречи и подмены.
— Насколько я помню, он имеет несколько ответвлений, в которых можно будет ждать подавальщика — подхватил идею Нефтеха Эвмен.
— Совершенно верно. Я совершу подмену сразу, как только мальчишка окажется в коридоре.
— Я бы поднял чашу за ловкость твоих рук, но так как ты отказался от вина, воду пить не буду, плохая примета — сказал Пердикка.
— С меня будет достаточно того, если ты проводишь нас до дверей, высокий стратег — Нефтех учтиво склонил перед македонцем голову, и все трое покинули зал.
Однако не успел египтянин пройти и двух десятков шагов, как выяснилось, что Нефтех забыл в зале свой золотой браслет, и ему нужно вернуться. У самого входа в личные покои македонца, жрец столкнулся со стройной женщиной, в которой он узнал любимую наложницу Пердикки, фиванку Антигону. С почтением, склонив голову, Нефтех дал дорогу спешившей рыжеволосой красавице. Браслет был хитрой уловкой, чтобы проверить свои подозрения и узнать, кто скрывался в спальне стратега.
Со времени индийского похода, Антигона заметно изменилась, но не столько телом, сколько душой. Фурия мстительница за разоренный город ушла далеко в тень и теперь миру предстала женщина, активно борющаяся за свое место под солнцем.
По своей натуре Антигона не была жадным и склочным человеком, однако обстоятельства, в которые она попала, заставляли её играть по иным правилам. Умело, используя свои природные данные, она быстро смогла привязать к себе Пердикку и из мимолетного увлечения стала его любимой наложницей.
Обладая проницательным умом, Антигона часто давала дельные советы своему господину и это, ещё больше возвысило ее в глазах Пердикки. Не претендуя на статус жены стратега, фиванка прочно обосновалась в его спальне и не собиралась уступать никому это место. Когда в Сузах, по желанию Александра его полководцы вступили в брак со знатными персиянками, Антигона показала свой характер во всей красе.
Царь сосватал Пердикке Атосу, дочь близкого родственника царя Дария Артабаза. Не желая перечить воле монарха, Пердикка согласился на этот брак, не сильно горя желанием соединить себя узами с азиаткой. С куда большим удовольствием он соединил бы свою судьбу с царской сестрой Клеопатрой, пребывавшей в этот момент в статусе молодой вдовы.
Поэтому, после заключения брачного контракта, Пердикка тут же отправил жену во дворец, а сам остался на пиру у Александра. Этим не преминула воспользоваться Антигона, решив показать персиянке, кто главный на женской половине.
Едва новоявленная жена вместе с небольшой свитой служанок пересекла порог гликерия, как перед ней возникла фиванка. Властно подойдя к одетой в свадебный наряд персиянке, она сначала презрительно сплюнула ей под ноги, а затем, едва уловимым взмахом руки, сбила свадебный венок с головы Атосы.
Выросшая во дворцовой неге, принцесса просто опешила от подобного с собой обращения. Она громко ойкнула от неожиданности, залилась краской, но быстро опомнилась и с кулаками набросилась на рыжеволосую обидчицу. Привыкшая избивать покорных слуг, персиянка широко замахнулась для ответного удара, но Антигона опередила её. Крепкая ладонь фиванки со всего маха ударила по розовому ушку принцессы и из её глаз, градом брызнули слезы.