— Нирут! — Турин скинул огромный мешок и вязанку дров и жердей. — Хоть ты мне и друг, но я тебя точно вздую! — юноша был мрачнее тучи, которая висела над ними уже почти неделю. — Ну и где твои семь — восемь дней? Семь — восемь лет — и то маловероятно!
— Что ты орешь? Ты тоже на счет десяти дней ошибся! — оправдывался тот.
Горы простирались покуда видел глаз, и не собирались заканчиваться. Их острые вершины виднелись на много лиг вокруг. Треклятые тучи заслоняли все небесные светила: и дневные, и ночные, что значительно усложняло задачу, ведь именно благодаря им путники держались правильного направления, и теперь им приходилось двигаться наугад.
— Ошибся в расчетах. Не учел перепад высот. Выберемся. Еды хватит, главное не замерзнуть, — Нирут подышал на замерзшие пальцы.
— Вот! — Турин сел на мешок. — Мне кажется, уже мерзнуть нечему. Я синий, как курица, которая померла своей смертью! Ты мне скажи, зачем ты еды столько набрал, раз по твоим подсчетам нам неделя пути?!
Нирут вздохнул.
— Дед мне говорил: — " Идешь на день — еды бери на неделю!». Есть хочешь?
— Хочу! А еще хочу спать, помыться и…. А-а-а!!! — заорал Турин, что было мочи, но горы похоронили крик Ария.
— Полегчало? Тогда разводи огонь, да поосторожнее с дровами! — Нирут сбросил мешок и хворост.
Турин сложил нодью из поленьев и начал вытягивать извне синие нити энергии, рождая поток голубых искр. Огонь вспыхнул, обдав теплом ладони юноши.
— Давай камни! — Турин был зол.
Нирут достал из мешка три небольших камня и бросил другу. Один камень угодил в костер, разметав поленья и едва не погасив пламя.
— Ты меня убить решил? Ты вредитель какой-то! — сверкнул глазами Арий.
— А-а-а! — крик Нирута также затерялся в горах.
Он взял жерди, воткнул в твердый снег, связал между собой и обернул большим куском мешковины.
— Ваш дворец готов, можете почивать. Турин исподлобья глянул на Нирута.
— Мир?
— Мир! — тот заулыбался и протянул руку.
Ночь выдалась не на шутку холодной. Близнецы жались друг к другу. Камни быстро остыли. Мешковина почти не сдерживала ветер, который так и норовил унести это шаткое строение.
Они преодолевали хребет за хребтом, стирая вкровь руки и обдирая колени. Дров почти не осталось. Ели только утром. Но хоть с водой проблем не было.
К концу третей недели они, изнеможенные, вышли на последний горный хребет. Внизу простиралось небольшое плато, за ним лес, а где-то вдалеке виднелся… спасительный дым.
— Ага! — крикнул Нирут. — Я говорил, что мы выберемся, а ты не верил! — и он начал спускаться.
— Больше в горы — ни ногой! — Турин сбросил мешок и отшвырнул оставшиеся дрова в сторону. Сняв со спины щит, юноша устроился на нем поудобнее, закинул мешок за спину и намотал на руки ремень щита:
— Догоняй! — крикнул Арий и стрелой пронесся мимо Нирута, обдав его снегом.
Нирут не заставил долго ждать, и спустя мгновение мчал вслед за Турином, оставляя позади ненавистные Великие Горы Золии.
Едва ли не бегом продирались они через бурелом, обгоняя друг друга и смеясь, как дети. Снега в этом лесу оказалось значительно меньше, чем в том, где обитал Нирут.
Добраться к объекту своих стремлений им удалось только к вечеру. Каково же было их удивление, когда они увидели то, к чему так спешили.
На лесной поляне стоял дом, такой же, как тот, что они покинули совсем недавно, но с какими-то пристройками. Нирут расстроено вздохнул.
— Перестань! — Турин толкнул его в бок. — Мы в Золии, а это главное! Уж отсюда точно выйдем. Чай не горы…
Пройдя по начавшему таять снегу, они подошли к дому вплотную. Турин прислушался.
— Лошади! Слышишь? — Он повернулся к другу.
— И что с того, я все равно не знаю, что это. Вернее знаю, но не видел ни разу, — Нирут захватил горсть снега и направил ее в рот.
— Смотри, чтоб он желтым не был, — остерег его Турин.
— Чего? Тьфу! Да ну тебя… — сплюнул юноша.
Арий прыснул в кулак и постучал. Внутри дома послышались шаги, и дверь со скрипом распахнулась.
— Кто такие? Чё надо? — перед ними стояла старуха, с огромной кочергой в руке.
— Мы заблудились. Шли через горы и наткнулись на ваш дом, — Турин мялся, как нашкодивший ребенок.
— Верю, — сказала старуха. — Но я спросила: кто такие и чё надо.
— Мы — братья. Я — Турин, а это, — и он махнул рукой, — Нирут. Нам бы поесть, помыться и поспать.
— Не братья вы, хоть и одной крови. Я все вижу! Меня на кривой не обскачешь! — Старуха отвернулась и пошла вглубь дома. — Ну, чё встали? Чай не лето, чтоб дверь нараспашку!
Турин кивнул другу, и они зашли внутрь. Помещение освещалась большой масляной лампой, висевшей под потолком. Тут было очень светло и свежо, не смотря на то, что лампа нещадно чадила, но самое главное — тепло!
— Спать будете в бане. Луна! — старуха истошно крикнула, заставив близнецов дернуться. — Луна, где ты бродишь, Тария тебя возьми?! — снова гаркнула она.
— Да иду я! — раздался голос.
Дверь скрипнула, и в дом зашла темноволосая девушка, запустив в помещение клубы пара.
— Внучка моя. Луной звать. Гости у нас, баню топи! — старуха посмотрела на близнецов. — Ну, чаво замерли? Вот ты, — Она кивнула Турину. — Иди ей помоги, а ты — тута останься, мне поможешь.
Арий с девушкой вышли, и Нирут принял весь шквал причитаний на себя. Казалось, прошла вечность, пока за ним не пришел Турин и не позвал за собой. Они вышли из дома и направились в дальний конец поляны, где стоял маленький бревенчатый домик, из трубы которого валил дым.
— Раздевайся, — сказал Турин, закрывая за собой дверь и скидывая одежду.
Мороз щипал кожу, воздух парил. Близнецы с трудом помещались в маленькой бревенчатой комнатке.
— Чего это я должен раздеваться? — воспротивился Нирут.
— А мыться ты в одежде будешь? Или ты и постираться сразу решил?
— Знаешь что, — сказал Нирут и упер руки в бока. — Ты сначала растолкуй, что это такое, а уж я решу, надо оно мне или нет. Я в горах промерз!
Турин стоял обнаженным, трясясь от холода и вздрагивая каждый раз, когда прислонялся к покрытым инеем бревнам.
— Поверь мне, тебе понравится. Это лучше любого снадобья. Все болезни разом выйдут. Это не опасно. Когда я учился в Сиберии, то проводил подобный ритуал каждую неделю. Давай живо! — прикрикнул Турин, и скрылся за второй дверью, из-за которой повалил пар.
Постояв в нерешительности, Нирут быстро разделся и последовал за Турином. Горячий воздух приятно обжигал нутро. Поначалу юноша вообще боялся дышать и хотел, было, выскочить, но друг удержал его.
— Сейчас привыкнешь! Садись на лавку.
— Ага. Ай! Едрит твою в коленку! Она горяченная! — запричитал Нирут, потирая зад. — Ты меня сварить хочешь?! Я и так уже почти сготовился!
— Тряпицу постели, — Арий кивнул на стену, на которой висели большие вышитые полотна. — То тебе холодно, то горячо… Ты уж определись!
Застелив лавки, Турин и Нирут легли рядом. Жар продирал до костей и чуть-чуть дальше. Кожа начала краснеть и покрылась крупными каплями пота. Воздух нагревался и становился все горячее.
— Усталость как рукой снимет! — сказал Турин.
— Лишь бы кожа не сошла. Чего-то мне плохо, кажись… — прошептал юноша.
— Ничего! Сейчас я тебя подлечу чуток, — Турин соскочил с лавки и взял дубовый веник.
— Это еще зачем? — спросил Нирут, приоткрыв один глаз.
— Сейчас я тебя пропарю, — и Арий взмахнул веником.
Горячий воздух еще сильнее обжег кожу и Нирут взвыл и прогнул спину, пытаясь вскочить с лавки, но Турин его опередил, и сильным ударом веника припечатал обратно.
— Лежать! Лучше расслабься!
Экзекуция, как показалось Нируту, продолжалась вечность. Сейчас он лежал на лавке, тихо постанывая и кляня Турина.