— А я горжусь, что у меня такой сын,— ответил я и, не удержавшись, пустил слезу.— И мне очень хотелось бы...
— Не надо об этом, пап...
Я обнял его, все сели в лодку, и мы с Тодом взялись за весла.
Предательское течение все время оттаскивало нас к востоку, и вообще, все оказалось сложнее, чем я представлял, но мы упорно гребли, ориентируясь по огням большого города впереди.
До берега оставалось не больше пятисот ярдов, когда луч прожектора вдруг вырвал нас из тумана, поместив в центр ослепительно яркого круга жемчужного света.
— На лодке — приказываю остановиться! На лодке — приказываю остановиться!
Так близко к цели и все же еще так далеко! Мы понимали: если попадемся в лапы сексполов, нам конец. Выбора у нас не было — только продолжать грести.
Вырвавшись из круга света, мы зигзагом двигались к берегу, а позади нас ревели моторы катеров да метался над водной гладью белый световой столб. Туман все еще стелился над заливом плотным облаком, и отыскать нас снова оказалось нелегко.
Когда мы все-таки попались в луч света еще раз, до берега оставалось всего около двухсот ярдов. Но теперь они сразу, без предупреждения, открыли огонь, и похоже, из крупнокалиберного пулемета.
— Как уток перестреляют! — прокричал Тод.— Надо плыть!
И он кинулся с борта в темную, вскипающую под градом пуль воду.
Все случилось буквально в одну секунду. Когда Тод нырнул, лодка накренилась, и Линда скатилась за борт, Мардж вскочила и тоже полетела в воду, а лодка перевернулась вверх дном...
Мы все оказались в холодной воде и поплыли, стараясь держаться на глубине как можно дольше и всплывая, только чтобы глотнуть воздуха. Плыли, выбиваясь из сил, к берегу, под мечущимся лучом прожектора и слепыми очередями.
У меня не осталось ни мыслей, ни времени, чтобы успеть почувствовать ужас и безнадежность нашего положения, ни страха — только боль в легких и желание выжить... Спустя какое-то время я наконец выкарабкался, задыхаясь и дрожа от холода, на каменистый берег.
Позади все еще прочесывал туман над темной водой луч прожектора и грохотал, разрывая тьму вспышками, пулемет. Кашляя и отплевываясь, выползла на берег рядом со мной Линда. Так мы и лежали без сил, не двигаясь, не разговаривая, даже не думая ни о чем, пока вертолет не сдался и не исчез в тумане.
Мы поднялись и, наверно, еще час бродили по берегу, разыскивая Тода и Мардж, но их нигде не было.
— Может, они выбрались где-то дальше,— предположила Линда без особой убежденности в голосе.
Но я знал, что это не так. Щемящая пустота в душе подсказывала, что их уже нет. Нет, и это я их убил — с таким же успехом, как если бы это мой палец давил на гашетку пулемета.
— Ричард...
Она попыталась обнять меня, успокоить, но я вырвался.
— Ричард...
Я отвернулся, и уже не было сил сопротивляться накатывающему, словно туман, холодному черному отчаянию — оно стирало мысли, заполняло меня целиком, и, казалось, это навсегда.
Впрочем, в эти бесконечные, будто застывшие, горестные минуты я даже надеялся, что навсегда.
ДЖОН ДЭВИД
Да, братишки и сестренки, в глубине души я, видимо, знал, что когда-нибудь это случится, но я думал, что, по крайней мере, уйду с боем и заберу с собой несколько этих сукиных детей.
Увы, все вышло совсем по-другому. Можете себе представить? Меня взяли спящим!
Последняя стадия прогрессировала, меня лихорадило, я здорово ослабел и не очень-то четко соображал. Иногда просто шатался по улицам, и на мне только что таблички не было. Зомби! Держи! Хватай! Какие-то люди подобрали меня, хотя я даже лиц их не помню, и отвели в тайную ночлежку Девы Марии в Беркли, где я упал на матрас и сразу же отключился.
Спрятали, значит, мать их!
Проснулся я посреди ночи от того, что мне влупили прикладом сначала по шее, затем в живот. Нас всех выволокли оттуда, потащили в участок СП и принялись сверять карточки с национальным банком данных.
У всех, кроме меня. Меня даже и проверять не нужно было — и так видно, что последняя стадия, а кроме того, в моем рюкзаке нашли больше десятка липовых карточек. Они просто взяли у меня отпечатки пальцев, сфотографировали сетчатку и отправили факсом в Вашингтон.
— Так-так-так,— самодовольно забормотал лейтенант, когда спустя всего полчаса пришел ответ.— Значит, Джон Дэвид, дезертир из Легиона, который разыскивается чуть не за целый список убийств, изнасилований вживую, подделку документов и прочее, не считая грабежей, невыполнения приказов, нарушения границы и государственной измены. Похоже, ты не очень хорошо себя вел, а, Джон? Но я все равно ужасно рад тебя видеть. Что-то мне подсказывает, что я скоро получу повышение. Знаешь, что я тебе скажу? Если меня действительно повысят, то твой последний ужин перед расстрелом — за мой счет...