И что от нас требуется лишь одно — продолжать делать то, что мы уже делаем, продолжать любить друг друга.
Поначалу, конечно, скептиков было больше, но я сказала:
— Ведите ко мне умирающих, тех, кто уже давно на последней стадии. И пусть они узнают любовь Девы Марии. Когда они выздоровеют, город поверит, что я говорю правду.
УОЛТЕР БИГЕЛОУ
Казалось, устами Харлоу Принса, когда я все-таки заставил его признаться, говорит сам Сатана — и не просто говорит, смеется надо мной, над всеми нами. Ибо то, что рассказал президент корпорации «Сатклифф» в ходе очень жесткого разговора, оказалось хуже, гораздо хуже, чем я предполагал.
Доктор Бруно работал над какими-то вирусами, предназначенными для уничтожения вируса Чумы. Но в качестве основы он также использовал один из штаммов Чумы, и что-то пошло не так. Вместо лекарства он создал новый вариант Чумы, вирус, который непредсказуемо мутировал при каждом цикле размножения. Вирус, который не только не засекается сейчас любыми нашими аналитическими методами, за исключением полномасштабного молекулярного сканирования, но и сохранит это свойство, какие бы новые способы его выявления мы ни разрабатывали.
В корпорации «Сатклифф» действительно был «черный прорыв», но только в пределах лаборатории, и они представили убедительные документальные доказательства выполнения всех необходимых процедур, плюс еще множество юридических документов, свидетельствующих, что подобный «черный прорыв» является внутренним делом компании и они имели право не сообщать о нем в СП.
— Мы не знали, что Бруно инфицирован,— заявил Принс.— Верно ведь, Уоррен?
Уоррен Файнштейн, председатель совета директоров, сидевший до того молча и с очень странным выражением лица, заерзал.
— Нет... В смысле, да... Я хочу сказать, откуда мы могли знать, что он инфицирован?
— Однако его жена и сын были инфицированы, разве нет, Уоррен? — резким тоном спросил Принс.— Ты же слышал, что сказал директор... Необходимо срочно принять самые крайние меры, чтобы сдержать распространение этой заразы.
— Но...
— Минутку! — воскликнул я .— Не хотите же вы сказать, что этот ваш доктор Бруно занимался... сексом вживую с женой и... и с сыном, зная, что он инфицирован?
— Может быть, он сам не знал,— ответил Принс.— Но — у нас нет выбора, и мы должны исходить из этого предположения.
— Что вы имеете в виду?
— Если это не так...— Принс вздрогнул.— Если это не так, тогда мы все, возможно, обречены. Если Тод и Мардж Бруно не были инфицированы половым путем, тогда это именно то, чего мы так боялись,— вариант Чумы, который может передаваться по воздуху, как обычная простуда.
— О Боже!
— У вас нет выбора, господин директор,— гнул свое Принс.— Вы должны заручиться необходимой поддержкой Президента и немедленно стерилизовать Сан-Франциско.
— Стерилизовать?..
— Ядерным ударом. Та же процедура для ликвидации «черного прорыва», только в более значительных масштабах.
— Это же чудовищно, Харлоу! — воскликнул Файнштейн.— Это уже слишком! Мы должны...
— Заткнись, Уоррен! — сорвался Принс.— И подумай об альтернативе!
Файнштейн тут же обмяк в кресле.
— Если этот вирус распространяется любым способом, тогда мы все равно обречены, и никакого смысла в наших действиях не будет,— холодным, вкрадчивым, сатанинским голосом продолжал Принс.— Но если все же нет, и Бруно распространяет его в Сан-Франциско...
— Нельзя же уничтожить миллион граждан страны, только исходя из предположения...
— Заткнись, Уоррен! — снова прикрикнул на Файнштейна Принс.— Не слушайте этого сентиментального идиота, господин директор. Вы должны проявить твердость и решительность. Вы должны исполнить свой долг.
Мой долг? Но в чем он заключается? Если я прикажу стерилизовать Сан-Франциско термоядерным взрывом, Бруно превратится в радиоактивную пыль... Я понял, что прежде чем пойти на это, мне нужно будет допросить самого Бруно. Я должен был знать, действительно ли он занимался сексом вживую с женой и сыном. Если так, я буду уверен, что вирус не распространяется по воздуху и у нас есть надежда. Тогда и только тогда можно будет стерилизовать Сан-Франциско с чистой совестью.