Я чуть не рехнулась. Но это как в замедленной съемке, этакое хладнокровное помешательство, потому что мысли в голове неслись слишком быстро, чтобы я могла испугаться... До следующей проверки оставался еще целый месяц. Карточка, понятно, будет черная. Что же делать? Позволить властям выпереть меня в Сан-Франциско, и гори оно все синим пламенем? Хоть недолго, но вживую и с любимым Рексом? Как же! С этим лживым ублюдком, который меня, считай, на тот свет отправил...
В общем, решение пришло очень-очень быстро. Наврала родителям, выкрутилась. И еще истерику им закатила, когда они предложили, чтобы я сходила и проверилась заранее. Короче, убедила их. Или они сами себя убедили.
Я нашла врача из нелегалки и проверилась. Так и есть, «подцепила». Постепенно внедрилась в нелегальную коммуну Беркли — что, в обшем-то, не сложно для симпатичной девчонки, которая за доллары и за кое-какие нужные знакомства всегда готова раздвинуть ноги для кого-нибудь, кто тоже «подцепил». От этих людей я и узнала, как скрываться от секс-полиции, откуда берутся липовые голубые карточки, и много чего еще. Сложился план.
Подкопив деньжат, я заказала себе первоклассную подделку. Теперь главное — раз в три месяца суметь отыскать «колдуна», чтобы обновить данные на магнитной полоске, и карточка всегда будет «голубой». Я останусь на свободе до самого конца — если только не попадусь секс-полиции и карточку не сверят с национальным банком данных. В этом случае сразу же станет ясно, что меня там нет, и значит — прощай вольная жизнь.
Шустрила я как ненормальная, по три, четыре, пять раз в день, так что деньги у меня были, наличными. За день до проверки карточки я, как обычно, собралась в школу, села в машину, помахала родителям рукой — и рванула на юг.
Сначала в Санта-Круз. Потом в Лос-Анджелес. В общем, на юг. По широкому ровному шоссе, чтобы своими глазами увидеть то, на что еще стоит посмотреть в Калифорнии, то, во что превратилась Америка, дальше и дальше, к неизбежному концу. Загнанная в тупик, измученная переживаниями, напуганная... Но точное знание своей судьбы немного придавало сил, и мне хотелось лишь одного — жить как можно дольше настоящей, полной жизнью, жить, пока не кончится мое время.
ДОКТОР РИЧАРД БРУНО
Раньше это называлось «кризис средних лет», «мужская менопауза», «семилетний зуд» — раньше, когда жизнь не обрекала тебя на подобное состояние с самого рождения.
Мне вот-вот должно было стукнуть сорок. Память еще хранила смутные юношеские воспоминания о лихих сексуальных похождениях — разумеется, вживую — в начале Мерзких Восьмидесятых, перед самой Чумой, перед тем как мы с Мардж поженились. Еще тот был петух, чего уж там — до того, как все рухнуло. Дитя последнего поколения Сексуальной Революции.
К пятнадцати — как сейчас Тоду — я уже столько словил вживую, сколько этому бедолаге-мученику и за всю его жизнь, наверно, не светит. Теперь вот смотрю, мой собственный сын то и дело бегает тайком в эти дешевые секс-салоны, чтобы по-быстрому засунуть в машину и получить свое. Впрочем, я это тоже время от времени делаю.
Что же касается Мардж...
Когда мы поженились, Мардж была на пять лет моложе меня. Моложе как раз на столько, чтобы уже не знать, что такое «по-настоящему», и не помнить ничего другого, кроме презервативов, вагинальных дамб и ранних моделей секс-интерфейсов. Нет, мы, конечно, пробовали вживую, в самом начале, пока не сделали Тода. Но беднягу Мардж каждый раз просто ужас охватывал, она даже кончить не могла. А когда родился Тод, Мардж купила себе интерфейс и никогда больше не занималась любовью без него.
Я думаю, она все еще меня любит, и я тоже ее люблю, но Чумные Годы как бы высушили ее в сексуальном плане, сделали излишне стыдливой, добавили пуританских, даже ханжеских настроений. Она ни в какую не разрешала мне купить Тоду интерфейс, чтобы он мог заняться делом с настоящей девчонкой, пусть даже так, посредством электроники. Раньше, чем ему исполнится шестнадцать, и думать забудь, да и то, может быть, слишком рано, кричала она каждый раз, когда мы из-за этого ссорились, что случалось довольно часто.
Естественно — или тут уместнее сказать «неестественно» — я направлял всю свою неиспользованную по назначению энергию на работу. Ничего лучше для сублимации и не придумаешь.
Работал я ген-синтезатором в корпорации «Сатклифф» в Пало-Алто. Я уже разработал для них пять новых вакцин против Чумы, и, прежде чем вирус мутировал, вырабатывая иммунитет, корпорация успевала сделать на каждой по несколько сот миллионов. Меня там ценили. Платили неплохо, плюс премиальные. Своя собственная лаборатория и почти никаких ограничений на исследовательский бюджет. Просто рай для ученого.