Вдруг всё прекратилось. Кошку схватили за волосы, протащили несколько метров, и бросили на хрустнувшие ветки. Сквозь узкую щёлку опухшей глазницы она видела, как зажигаются факелы, как плохие люди бегут к лесу. А она могла думать лишь о том, как ей больно и холодно. Никогда прежде Кошка не мёрзла так сильно, чтобы ощущать, как леденеет кровь, словно сама жизнь покидала тело.
Боль не стихала ни на миг, но разум постепенно пробуждался, чтобы увидеть, как люди с факелами возвращаются с пустыми руками. Эрио булькнула, содрогнулась всем телом от вырвавшегося смешка — всё, на что хватило сил, чтобы выразить радость. А мерзкий святоша ни на миг не умолкал, рвал глотку в исступлении, не давая толпе прийти в себя. Был тут и Иохан. Его лицо сильно контрастировало с другими — он боялся. Искренне переживал, что отряд спросит с дураков. Но в это Кошка не верила.
Наконец, святой отец отнял у кого-то факел и подошёл прямо к ней. На свинной морде отражались странные эмоции, отдалённо напоминающие злорадство. Эрио хотелось хоть плюнуть на скотину, пытающуюся поджечь её вещи, но они оба остались неудовлетворены. Она только захрипела, а пропитанные потом и, наверное, кровью вещи никак не желали заниматься. Да и дрова, к которым прислонил факел, оказались слишком сырыми. Тогда боров в ярости метнулся в дом и вынес целую лопату горящих углей. Бросив их прямо под Кошку, он побежал за добавкой. После этого ожидающая толпа возликовала — Эрио стало чуточку теплее.
Она раз за разом содрогалась, выкашливая противную кровь. Ей казалась до невероятного смешной такая смерть. Даже всеобъемлющая боль и расползающееся по спине жжение не могли остановить припадок. Тогда, две зимы назад, огонь просто поприветствовал её, а теперь закончит начатое.
Главное, что Шелли цела, а тому, что осталось от Кошки, лучше обратиться прахом и уйти к предкам. Она честно старалась не попрать заветы отца, а значит ей найдётся местечко рядом с ними. Сквозь писк в уши пробрался далёкий плач, полный скорби — Шелли решила «увидеть» последние мгновенья сестры. И когда обида, печаль, и боль от жара хотели захлестнуть Кошку, внезапно стало так спокойно, легко, приятно. Это и есть смерть?
«Вас приветствует коммунистическая система 2.0
Вы были избраны для…»
Беснующаяся толпа и священнослужитель замерли в нелепых позах, когда перед глазами начали появляться незнакомые руны, смысл которых неведомым образом удавалось понимать.
«ТАК-ТАК-ТАК! ЧТО ЭТО У НАС ТУТ?»
В ушах зазвучал голос, от которого безразличие с визгом убежало, оставив ни с чем несравнимый ужас. Он звучал тысячей раскатов грома, грохотом рушащихся гор над головой, да расколись небо напополам и рухни наземь, это не показалось бы и вполовину так страшно! Глас предков вопил об неизбежности, рядом с которой обычная смерть, так пугающая Кошку последние минуты, нельзя даже сравнивать! Её словно сжало, сдавило со всех сторон всей тяжестью мира, делая мысли невыносимо тяжёлыми от присутствия чего-то необъятного.
«Ошибка! Анализ… Анализ невозможен… Начата процедура…»
«ХМ, У ТЕБЯ ФЕТИШЬ НА ТАКУЮ МАНЕРУ ОБЩЕНИЯ? А, теперь полегче, мелюзга? Слушай, странная душонка, давай ты не будешь пытаться меня уничтожить? Всё равно не выйдет.»
Эрио выдохнула, захрипела, когда ощущение присутствия ужасающей сущности исчезло, а голос стал женским, зазвучал мягко, с нежностью любящего родителя, желающего подразнить возлюбленное дитя.
«Что ты такое?!»
Вместо надписей зазвучал второй, тоже женский, но в нём звучал плохо скрываемый испуг на грани истерики. Кошка отлично понимала такую реакцию, ведь сама едва оставалась в сознании от пережитого кошмара.
«Я? Хм-хм… Можете величать скромную Меня Госпожой Всего. О, ты решила изменить подход? Хи-хи-хи, Меня не сможет удержать ни одна клетка.»
Весёлость Госпожи сменилась игривостью, но даже едва уловимый намёк на угрозу в её исполнении звучал страшнее любого приговора.
«…Ладно, я даю тебе минуту, прежде чем запущу процесс самоуничтожения, чтобы ты убедила меня этого не делать!»
«С чего такая неприязнь?»
Эрио тоже стало любопытно. Ведь духи, судя по всему, не знакомы.