— Придётся потерпеть, начальница, пока я буду снимать штанишки.
— Нет! Я сама всё сделаю. Поставь меня на ноги, и отойди.
— Ну, попробуй сама. Только смотри, упадёшь в своё же дерьмо — я тебя обратно так и потащу.
Подобная перспектива Эрио не устраивала, но мана позволяла вновь владеть конечностями, пусть ценой тому были муки.
— Думаешь, я подарю тебе такое удовольствие, пока могу стоять? Не дождёшься. Отойди немного и отвернись.
— Не знала, что ты такая стеснительная, хозяюшка, хи-хи-хи!
— Ты тут за главного?
Отыскать капрала, оставленного присматривать за обозом, не составило труда. Высокий и, с виду, жилистый мужчина разменял третий десяток, ощущался немножко опасным, что для неодарённых весьма неплохой показатель.
— Верно. Тебе что-то нужно?
Он говорил прямо, слегка агрессивно, хотя, вроде бы, не испытывал неприязни.
— Да. Мне нужно, чтобы о злодеяниях вон той девчушки все забыли и нигде не упоминали. Она блаженная, так что осуждать её нет смысла.
Капрал почесал кадык под короткой, густой бородкой, и покачал головой.
— Это проблема. Точнее, нам то побоку — проблема в монахине, или какой там у неё сан. Она опрашивала выживших, и ей сообщили о том, что девка как-то связана с тем ублюдком, которого ты прикончила. Договоришься с ней — забирай свою полоумную.
— Спасибо, попробую.
Отыскать Мэри не составило труда, и у Кошки появился отличный повод проверить, насколько монашка держит своё слово.
— Если вы хотели поговорить, то следовало просто позвать. Вам лучше прилечь, пойдёмте. Разговоры обождут.
Увидев, что Агни направилась к ней, Мария тут же оставила все дела и завернула их, заставив вернуться обратно. Эрио не стала возражать, ведь порядком устала терпеть постоянную боль. Монахиня коснулась плеча, и в тело Кошки полилась та самая странная энергия, позволив на несколько минут окунуться в блаженство бесчувствия.
— Так за чем вы меня искали?
Эрио открыла глаза и обнаружила себя лежащей в повозке, в которой уже сидела дующаяся Шель и игралась со сферой.
— Ты говорила, что готова выполнить мою просьбу…
— Если это в моих силах — только скажите.
Мэри ответила без колебаний, что, впрочем, ничегошеньки не значило.
— Тогда забудь всё, что тебе наговорили об Исе. Это в твоих силах?
Сидящая на коленях монашка нахмурилась и прикрыла глаза, явно погрузившись в раздумья.
— Не уверена. По вашей просьбе я могу переписать отчёт, но если меня попросят рассказать все подробности, то я могу лишь нарушить заповедь и покончить с жизнью. Это не принесёт вам покоя, только усилит интерес.
Эрио не верила ни единому слову слишком покорной святоши. Впрочем, если она проговорится и не расскажет об этом, то потеряет всё доверие разом. А значит её хозяева предпочтут играть в незнание, чтобы и дальше держать шпиона рядом.
— Умирать не нужно. Достаточно просто забыть о ней. Если спросят — отвечай. Не думаю, что кого-то кроме меня заботит жизнь блаженной, над душой которой надругался еретик.
Мария склонила голову, дёрнула губами в скромной улыбке и сложила руки в молитвенном жесте.
— Раз так, позвольте откланяться — нужно переписать доклад до того, как мы отправимся в путь.
— Поступай, как считаешь нужным.
«Эх, кошечка-кошечка, ц-ц-ц..»
Эрио не поняла, чем огорчила Наставницу, но раз она решила не развивать мысль, значит, ничего важного. В любом случае, сейчас имелись другие дела, которые не терпели отлагательств.
— Агнес, теперь о поручении. Вчера я собиралась отдать тем детям деньги, но появились другие дела, да. Так что я хочу, чтобы ты взяла лошадей и вернулась. Ты ведь в точности выполнишь моё поручение, и не станешь сильнее обижать сирот?
Агни обиженно вытянула губки и подняла появившийся кошель, сразу заглянув внутрь.
— Если не доверяешь, то не проси. Нет, столько денег им нельзя — в новом посёлке золотом светить, и вообще. Вот, за это возьму у парней пару копий и топоров, чтобы могли за себя постоять, а больше давать — лишь беду навлечь. Ещё поручения есть?
Кошке в руку вернулось два фунта, которые тут же исчезли в хранилище. Она улыбнулась и помахала рукой, вновь ощущая лёгкую боль.
— Да. Возвращайся поскорее.
Глава 75
Когда Эрио думала, что худшее уже позади, случилось ужасное — отряд снялся со стоянки и повозка покатилась по отвратительной дороге. Каждая ямка, каждый ухаб заставляли тихо стонать от боли, и мечтать о скорейшем прибытии к цели. Отвлечься не помогали ни попытки поупражняться в чтении или арифметике, ни разговоры с Шель. Они лишь раздражали, вызывали тошноту и отторжение. Кошке хотелось просто забыться, уснуть или отключиться, лишь бы сбежать от мук, становящихся с каждым часом всё невыносимее. Лучиками надежды казались редкие визиты монашки: каждый раз она приносила освобождение, позволяла ненадолго потеряться в блаженстве бесчувствия. Тем обиднее становилось возвращение в столь обременительный мир, не дающий покоя.