— Триумфальные ворота подождут. Сначала избавимся от этих «Красных шапочек».
— От наших пацанов? — Люси взметнула собольи брови.
— Москва опустошена. Больше стричь некого. Теперь наши ребятки захотят постричь меня, — Паук снял красную жемчужную шапочку, сунул в карман замасленной телогрейки. — Молодые волки всегда сжирают матерого.
— Ты меня пугаешь…
Паук гулко постучал кирзовым сапогом об пол катера.
— Слышишь звук? Катер отлит из золота высшей пробы, лишь поверху забрызган ржавчиной.
— Мой Паучок!
И вот тут-то выскочили мы, сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— Ноги на стену, руки расставить! — гаркнул я.
— Ноги расставить, руки на стену! — поправил меня великий сыщик.
Ноги Люси оказались красивее и длиннее, чем я ожидал.
Ноги Паука — так себе…
— Одно движение, — гортанно отчеканил Рябов, вынимая из кармана пульт с пульсирующим глазком-индикатором, — и вашу золотую калошу разнесет вдребезги пополам.
— Ты достал меня, Рябов… — прохрипел Паук. — Чего ты хочешь? Войти в долю?
На секунду предложение Паука мне показалось разумным.
Сыщик же выдернул из кармана Паука красную жемчужную шапочку и надел на себя:
— Отныне все ваше награбленное богатство принадлежит Сбербанку РФ! И лично самому президенту…
Катер Паука мы отдали в переплавку, а из вырученных средств на побережье Черного моря взметнулись белоснежные корпуса санаториев и здравниц органов ФСБ. (Именно им Сбербанк РФ предал все деньги).
Паука мы не тронули. Он так и продолжает служить главным спасателем на водах Москвы-реки. Недавно его фото повесили на Доску Почета.
Да, о Люси с ее умопомрачительными ногами!
Она умотала в Париж. Творит оголтелый разврат. За чумовые бабки. Клиентура изысканная: бизнесмены, банкиры, депутаты Госдумы. Слухи настойчиво говорят о ее недвусмысленной связи с нашим обожаемым президентом. Желтая пресса, как всегда, беспардонно врет. Хотя с вертикалью Люси мы пару раз видели.
Глава 22
Орден великого карлика
Москву, как гром среди ясного неба, поразила чудовищная весть — украдено кашне спикера Госдумы, Григория Понайотова.
Резким ударом ноги сыщик Рябов открыл дверь моей квартиры (замок вылетел к чертовой матери!) и закричал:
— Петя, я беру это дело!
В свою очередь я, акушер второго разряда Кусков, стремительно сменил кальсоны на пятнистые брюки и выскочил за сыскарем в маслянистую тьму.
— У вас есть какие-нибудь зацепки? — с хрипотцой, но все же отчетливо спросил меня Рябов.
— У меня? — удивился я, наступая на собственные шнурки. — Это же ваше дело?!
— Все зацепки ведут нас в логово карликов.
Великий карлик Питерсон в эту ночь спал дурно.
Ему снилось, как розовое кашемировое кашне спикера, кое приказал он отдать на портянки своему великому воинству, взвилось к облакам и улетело по направлению к Лубянке.
Кто же у него может отнять пресловутое кашне?
Этого пока Питерсон не знал.
Поразительная недальновидность!
Карлик Питерсон, тревожно играя маленькими желваками, закурил крошечную самокрутку из табака «Мальборо», сумрачно глянул в черное окно.
Скажу вам честно, я, акушер второго разряда Кусков, не питаю особой страсти к карликам.
Роды у махоньких женщин принимать чрезвычайно трудно.
Радость карликовых мужчин после рождения первенца так пискляво назойлива.
Однако я внутренне подобрался и дал себе клятву остаться беспристрастным в этом веском и, я бы даже сказал, увесистом деле.
Кашне самого спикера! Не футы-нуты…
Войско великого карлика Питерсона в это время примеряло портянки из розового кашне спикера Понайотова.
Два часа ночи по Московскому времени.
Все спят.
Только карлики все не могли угомониться и примеряли кашемировое портянки. Видимо, эти они им пришлись по вкусу. Точно не знаю.
Из кашне вышло ровно 131 пара портянок.
Карлики щупали фактуру ткани и умудрено кивали крошечными головами.
У здания американского посольства я первым заметил крошечного мужчину с маршальскими эполетами.
— Это Питерсон! — сквозь зубы, прокричал я.
Рябов выхватил именной парабеллум и выстрелил вверх.
Нервозной мышью Питерсон нырнул в подворотню посольского особняка.
— Уйдет! — помертвел я.
— Не таких ловили! — рявкнул Рябов и прыжком леопарда преодолел посольскую ограду.