— Ах, это?.. Мой безвременно почивший прадедушка, Амвросий Карлович Журавлев-Задунайский.
— Ваши руки, господин губернатор, — тихо произнес Рябов, доставая блеснувшие вороной сталью наручники.
— Повторяю, это мой прадедушка. Сначала я хранил его в могиле, да потом стал так тосковать, что решил держать здесь, при себе.
— Бороду Ивана Грозного я узнаю из всех бород. Она клинышком… — усмехнулся сыщик.
Прошло три года.
Дело о пропаже мощей Иоанна почти забылось. Однако когда мой друг и наставник натыкался на имя Грозного, он сразу мрачнел.
— Так проколоться! — Рябов мучительно потирал виски. — Не могу простить себе китайский след…
— Кстати, зачем экс-губернатору вообще понадобились останки.
— У Нострадамуса в центурии под номер 1345 сказано, мол, кто переспит хотя бы ночь с мощами Грозного, тот и будет избран губернатором Ленинградской области.
— Только очень ненадолго, — фыркнул я.
— О сроке губернаторства в центурии нет ни словечка…
Рябов подошел к холодильнику, достал две банки пива «Столыпин».
Мы хлебнули напиток из солода и хмеля.
— Мой друг, — обратился ко мне сыщик, — я хочу попросить вас об одном одолжении.
— Для вас — всё что угодно, — откликнулся я.
— Когда увидите, — продолжил он, — что я погряз в гордыне, решил будто любое, даже головоломное дело мне по плечу, шепните мне на ухо только два слова «китайский след».
— Заметано… Хотя, я больше чем уверен, в Питере не обошлось без китайцев. Они же повсюду.
Глава 42
Гаванская сигара
В столицу Кубы мы с сыщиком Рябовым прибыли по приглашению самого Фиделя.
Рядом с гаванским аэропортом на телеграфных столбах сидели орлы, там и сям вспархивали розовые фламинго, расточали тропическое благоуханье кактусы.
— Если бы не дело господина Кастро Рус, — инспектор отшвырнул лаковым ботинком кожуру банана, — здесь можно было бы замечательно отдохнуть.
Пред нами остановился вдрызг разбитый «Кадиллак» 1957 года. Из него выскочил мулат в пестрой рубашке, с калашниковым наперевес.
— Сеньоры Рябов и Кусков? — на чистом русском языке спросил он.
Мы поклонились.
— Дело на миллион пиастров! — мулат нервно погладил приклад автомата. — Украдена легендарная гаванская сигара товарища Кастро.
— Так купите ему новую… — заметил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— Мой друг, не делайте скоропалительных выводов, — жестко сжал мне запястье сыщик.
Нас поселили в лучшей гостинице Кубы «Савой».
Тут иногда даже включали электричество и пускали холодную воду. Но расслабляться нельзя. Ровно в полночь встреча с товарищем Кастро.
Когда мы увидели знаменитого вождя тропических пролетариев, то глазам не поверили.
Как же постарел бедный Фидель!
Борода его из густой и седой превратилась клокастую пегую. Нос скрючился, державные руки дробно дрожали.
— Камрады, — усталым голосом молвил Фидель, — моя надежда только на вас… Если через 24 часа вы не найдете мою сигару, то кубинский народ потеряет верховного пастыря. То есть, меня.
— Спец-сигара? — сощурился Рябов.
— Изготовлена по утерянному рецепту индейцев племени Майя. Пропитана, товарищи, эликсиром жизни. Досталась по наследству от Че Гевары. Он уехал делать революцию в Боливию без этой сигары. И, как пить дать, погиб.
— Куда мы теперь? — спросил я Рябова на выходе из дворца.
— В «Голубую лагуну», — ответил сыскарь.
— Это еще что такое? — нахмурил я брови.
— Мы хорошенько, мой друг, отдохнем. Просто оттянемся…
Клуб «Голубая лагуна» оказался местом блудливым.
Официантки нагло потрясали голыми молочными железами.
На подиуме вокруг трех шестов кружились обнаженные кубинки и один развратный кубинец, щеголяющий детородным органом.
Гремела ламбада, резко переходящая в самбу, а потом даже в разнузданную румбу.
Кубинские нэпманы оттягивались на полную катушку.
— Для отдыха я предпочел бы место потише… — потягивал я через соломинку текилу.
Рябов залпом выпил коктейль и пронзительным орлиным взором окинул весь похотливо роящийся зал:
— Обещаю, наш отдых вы запомните на всю жизнь.
Тут с подиума к нам спрыгнул стриптизер.
— Сеньоры, — похотливо подмигнул он нам, — предлагаю ураганный секс.
— А вот ты-то нам, сукин сын, и нужен… — прошептал Рябов, сжав могучей ладонью мужское достоинство артиста. — Гаванская сигара Кастро? Где?
— Я ничего не знаю… — покрылся мурашками горе-плясун.