Два дня, как рассказывают, стоял на той реке Инга, не пересекая ее, ибо не было моста, и мне также неизвестно, использовались ли те, что есть сейчас, прежде, нежели были Инги, поскольку одни говорят, что да, другие же утверждают, что нет. И так как Виракоче Инга не пересекал реку, говорят, приказал он поместить в большой огонь небольшой камень, и когда тот будет достаточно горяч, обработать его смесью или настоем, дабы от него могло вспыхнуть пламя; и он приказал поместить камень в пращу, сотканную из золотых нитей, из коей он бросал камни, когда была у него к тому охота; и с великою силой он метнул его в селение Кайтомарку и попал точно в навес одного дома, который был покрыт весьма сухой соломой, и запылал тотчас тот дом с большим шумом, таким образом, что индейцы собрались, ибо дело было ночью, у огня, который они увидели в доме, спрашивая друг у друга, что было то, и кто поджег дом. И вышла из их числа одна старуха, которая, как говорят, произнесла: «Внемлите тому, что скажу я вам, и с чем будете вы согласны; не думая о том, что отсюда был подожжен дом, подумайте прежде, что огонь тот пришел с неба, ибо я видела его в горящем камне, который, упав с высоты, попал в дом, оставив его таким, как вы его видите».
И как только знать и вожаки вместе со старейшинами селения о том услыхали, то поверили – ведь все они столь большие вещуны и колдуны, - что камень был послан рукою Бога, дабы наказать их за то, что они не хотели подчиниться Инге; и затем, не дожидаясь ответа оракула и не свершив никаких жертвоприношений, они пересекли реку на плотах, принеся Инге дары; и когда они предстали [пред] его очи, то попросили у него мира, вызываясь много служить ему людьми и имениями, подобно тому, как поступали [ранее] его союзники.
И когда услышал Виракоче Инга то, что сказали те [люди] из Кайтомарки, то отвечал им, многое утаив, что, если бы в тот день не проявили они разумности и не явились, то на следующий день он напал бы на них с большими плотами, которые приказал сделать. И затем был заключен мир между теми [людьми] из Кайтомарки и Ингой, который дал вождю или правителю [369] того селения одну из своих жен, родом из Куско, которая там весьма уважалась и почиталась.
Из области этих селений шел слух о деяниях Инги и многие, заслышав его, еще не видя воочию оружия [людей] из Куско, приходили, дабы предложить себя в друзья и союзники королю Инге, который, выказывая к тому немалое удовлетворение, обращался с любовью к одним и к другим и показывал всем великое доброжелательство, снабжая нуждающихся всем возможным. И, видя [vido], что он мог собрать столь большое войско, он решил призвать людей, дабы лично самому отправиться на Кондесуйо.
ГЛАВА XL. О том, как в Куско восстал один тиран и о бунте, который имел место, и о том, как были наказаны некие мамаконы за то, что против своей религии постыдным образом использовали свои тела, и о том, как Виракоче Инга вернулся [в Куско].
ОБО ВСЕХ вещах, что происходили с Виракочею, поступали [370] в Куско известия; и так как в городе рассказывалось о войне, которая была у него с теми [людьми] из Кайтомарки, говорят, что восстал один тиран, брат Инги Юпанге, предыдущего, который, весьма переживая, что владычество и господство над городом было вручено Виракоче Инге, а не ему, выжидал подходящего к тому случая, дабы попытаться отнять владычество. И имел он тот замысел, ибо находил благосклонность в ком-то из орехонов и знати Куско, принадлежавших роду Оренкусков [Orencuzcos]; и, проведав о той войне, что вел Инга, представилось им, что еще многое придется ему сделать, дабы ее закончить, и они воодушевляли того, о ком я говорю, дабы он без дальнейшего промедления убил того, который был в городе в качестве губернатора [371], дабы захватить там власть.
Капак [Capac [372]], каково было его имя, возжаждав владычества, собрал своих союзников; и вот, одним днем, когда собралось в храме Солнца большинство орехонов, и среди них сам Инга Роке [373], губернатор, поставленный Ингой Виракочею, они взялись за оружие и, объявив о свободе народа и о том, что Виракоче Инга не мог долее удерживать владычество, набросились на наместника и убили как его, так и многих других, оросив их кровью алтари, где те стояли, жертвенники и святилища, и фигуру Солнца. Мамаконы и жрецы вышли с большим шумом, проклиная убийц, говоря, что столь великий грех заслуживал великого наказания. Из города прибыло великое множество людей, дабы узреть происходившее, и, уразумев то, одни принимали свершившееся и присоединялись к Капаку, другие же, опечалившись, взялись за оружие, не желая чрез то проходить; и так, будучи разделены, много потеряли убитыми те и другие. Город пришел в волнение до того, что, многократно оглашая воздух всего царства своими собственными голосами, они не слышали и не понимали друг друга. В ходе всего этого возобладал тиран, который сумел овладеть городом, убив всех жен Инги, хотя главнейшие из них пошли с ним. Некоторые бежали из города, отправившись туда, где находился Виракоче Инга; и как только он уразумел о том, то, сокрыв печаль, им испытанную, приказал своим людям двинуться по дороге на Куско.
Возвращаясь же к тирану Капаку, как только он взял для себя город, то захотел прилюдно выйти с кистью, дабы быть всеми принятым как король; но, как только прошел первый порыв и минула та ярость, с коею люди, выходя за пределы здравого суждения, совершают великие злодеяния, те же самые, что побудили его к возмущению, смеясь над ним за то, что он возжелал королевского достоинства, оскорбили его словом и покинули его, выйдя на встречу истинному господину, у которого они попросили прощения за содеянное. Не было у Капака нехватки духа, которая не позволила бы ему продолжать дело; однако, видя, в каком меньшинстве он остался, весьма смущенный столь внезапной переменой, он проклинал тех, кто обманул его, и себя самого за то, что на них понадеялся; и, дабы самому не видеть короля Ингу, он сам наказал себя за содеянный грех, приняв яд, [от которого], как рассказывают, он умер. Его жены и дети вместе с другими родственниками уподобились ему в смерти.
Известие обо всем этом дошло до лагеря Инги, который, едва прибыв в город и ступив в него, направился прямиком в храм Солнца для свершения жертвоприношений. Тела Капака и других умерших, он повелел выбросить в поля, дабы стали они яством для птиц, и выявленные участники измены были осуждены на смерть. Когда же союзники и друзья Виракоче Инги уразумели случившееся, то направили к нему немало посольств с великими подарками и подношениями, торжествуя вместе с ним, и с радостью ответил он на эти посольства.
В это время, говорят орехоны, было в храме Солнца много госпож-девственниц, которые были весьма честны и уважаемы и не понимали в большей части того, о чем сказано мною во многих местах этой истории. И рассказывают, что четыре из них постыдным образом использовали свои тела с некими привратниками, которые их охраняли; и, раскаявшись в содеянном, они были взяты под стражу, как и прелюбодеи, и верховный жрец повелел, дабы были наказаны [374] те и другие.
Инга имел намерение идти на Кондесуйо; но, будучи уже стар и испытывая усталость, он отложил это на время, повелев, чтобы были ему построены в долине Хакихагуана дворцы [375], куда он мог бы отправляться на отдых. И у него было много детей, старший из коих звался Инга Урко [376] [Inga Urco], и это ему была должна была остаться власть над королевством; но он знал, что у того были дурные привычки, и что был он порочен и весьма труслив, а посему желал лишить его владычества, дабы вручить его другому [из своих сыновей], более юному, имя которому было Инга Юпанге [Inga Yupangue [377]].
ГЛАВА XLI. О том, как в Куско пришли послы двух тиранов из, называемых Синче Кари [378] и Сапана, и о походе Виракочи Инги в Кольяо [379] .
[Главы 41-50 в переводе А. Скромницкого]
Много историй и происшествий случилось между уроженцами этих провинций в те [380] времена; но поскольку я имею привычку сообщать только о том, что считаю достоверным, на основании мнений здешних людей, а также [на основании] сведения, полученного мною в Куско, именно поэтому я отбрасываю то, чего не знаю и что не очень хорошо понял, а расскажу лишь о том, что я выведал, как я уже неоднократно говорил. И так, среди орехонов известно, что в то время [381] пришли в Куско послы из провинции Кольяо [Collao], поскольку говорят, что, во времена правления Инги Виракоче [Inga Viracoche], Атун [382] Кольяо владел правитель по имени Сапана [Zapana], как и другие с таким же именем; а так как в озере [palude [383]] Титикака [384] были острова, населенные людьми, другой тиран или правитель, которого они называли Кари [Cari [385]], вышел с большим войском и на больших плотах, попал на [те] острова, где и сразился с местными жителями, и между ними произошли крупные битвы, из которых Кари вышел победителем; но ему не нужно было [само] владение [386], а также иной чести, кроме как разграбить и разрушить поселения; но захватив награбленное, и не желая вести с собою пленных, он вернулся в Чукуито [Chucuito], где устроил своё пристанище и [где] по его приказу были заселены селения Илаве [Hilave], Шули [Xuli], Сепита [Zepita], Помата [387] [Pomata [388]] и другие; и, собрав сколько мог людей, после того, как он принес крупные жертвоприношения своим богам или демонам, он решил предпринять поход в провинцию канов [la provincia de los canas]; последние, как только узнали об этом, призвали своих [людей] на войну, чтобы выйти ему навстречу, и сразились с ним, но каны были одолены и многие из них пали в бою. Добившись этой победы, Кари решил продвигаться дальше; такими действиями он достиг Лурокаче [Lurocache [389]], где, сказывают, произошло другое сражение между ним и теми же канами, но их постигла та же судьба, что и в предыдущей [битве].