Другой правитель Еревана, Муртуза (Муртаза) Кули-хан, «вознамерился каким-нибудь способом ограбить страну и выдумал предлог, будто царь повелел, чтобы в Ереванской стране не появлялось вино. Отправил он во все области людей, чтобы они запечатали все кар асы и винные погреба. Они прибыли даже в горные области, где никогда не бывает вина, и опечатали горшки для мацуна и пахтанья. Так поверг он страну в бедствие, пока не собрались областные старосты и танутеры и не написали долговое обязательство на большую сумму, и отдали ему, и получили разрешение на вино. Так продолжалось два года». Наконец, Фазлали-хан превратил в доходную статью и воров, которых он штрафовал и отпускал затем безнаказанными. «То было великое бедствие для страны Араратской».
К тяжести разнообразнейших налогов добавлялись и барщинные работы. Размеры последних послужили основанием для анекдотического рассказа о том, что при Амиргуна-хане отец семьи отправлялся на барщину и оставался там до тех пор, пока сын его, став взрослым, не приходил заменить его.
Крестьяне страдали не только от эксплуатации, которой их подвергали персидские власти. Закарий живо показывает произвол и злоупотребления помещиков и сельских старост (см., например, гл. II, LVIII, LXII, LXVI и др.), также всячески притеснявших крестьян.
Глава XXIX т. I «О недобрых предзнаменованиях в его время» является в известном смысле логическим следствием всех тех рассказов, в которых обрисовано положение армянских крестьян, простолюдинов. Подобно рассказу историка XIII в. Киракоса Гандзакеци о Давиде Цареци, эта глава Закария рассказывает о проявлении недовольства народных масс. Некий монах-расстрига Мехлу-Баба возглавил движение, направленное против церкви, главным образом черного духовенства. Закарий, представитель духовенства, говорит о нем в резко враждебном тоне, называя его предтечей антихриста, распространяющим по стране обман и лживые речи. В ходе рассказа Закария выясняется, что Мехлу пользовался большой популярностью среди населения. По свидетельству Закария, до пятисот последователей сопровождали Мехлу во всех странствиях. Призывы его к расправе с черным духовенством («Ежели кто убьет хоть одного монаха, не спросятся с того грехи его [на том свете] и отправится он в рай божий») встречали явное сочувствие простого люда. «Выводя из крепости, повели его (Мехлу) в сторону Канакера. А невежественные канакерские простолюдины, когда услышали о прибытии его, бросились к нему навстречу. Многие встречали его с распростертыми объятиями».
В числе сторонников Мехлу, как пишет Закарий, были не только простолюдины, но и иереи и даже богатые и знатные люди. Социальная пестрота сторонников Мехлу — явление, вполне закономерное в условиях средневековья, так же как вполне естественна и направленность этого движения в первую очередь против церкви — этого наивысшего обобщения феодального строя. Характерно и то, что слава его «распространилась среди мусульман и христиан». То, что его сторонниками были люди разных вероисповеданий, лишний раз доказывает классовый, антифеодальный характер движения Мехлу. Хотя Мехлу вскоре исчез, но даже спустя несколько десятилетии, в самом конце XVII в., были люди, которые рассказывали о нем и которых Закарий называет его сторонниками.