Вечер 2 апреля. Вчера был я два раза у Успенья, поутру и ввечеру, но поутру не дослушал проповеди Кёра от тесноты и духоты, а ввечеру не Кёр проповедовал, а другой, и очень плохо, да и публика не развлекала меня, ибо аристократки к вечерней службе не приехали, а выслали свою дворню, - и я ушел бродить по городу, набрел на концерт Мюссе, куда народ валил со всех сторон, пеший и экипажный, вероятно оттого, что шесть больших и лучших театров закрыты, а именно: Opera, Theatre Fr, Opera-Comique, Vaudeville, Varietes, Gymnase - и в Palais Royal вместо театра драматический концерт; только в четырех играют: Porte St. Martin, Gaite, Ambigu и в театре Comte; в цирке - grand manege. Все полно. Но и церкви полны, и не одними женщинами? - Нельзя сказать, чтоб народ парижский был теперь "parcus deorum cultor et infrequens!".
Сегодня я зачитался в новых английских Reviews и не попал ни к одной проповеди, зато прочел прекрасную статью о парижских проповедниках.
XIII. ХРОНИКА РУССКОГО
Рим апреля 20/8 1835.
В самый день приезда моего сюда {1} я имел свидание с начальником секретного Ватиканского архива гр. Марино-Марини и на другой день рассматривал у него списанные для меня акты. Получив потом письменное дозволение от кардинала статс-секретаря Бернетти осмотреть секретный архив и хранящиеся в оном рукописи, я отправился туда с МариноМарини и провел несколько часов в рассмотрении сей сокровищницы европейской и всемирной истории. Желая прежде всего удостовериться в точности списков, коих часть была уже в руках моих, я сличал некоторые с оригинальными документами, на пергамене писанными, и не нашел в списках никакого упущения. Я нарочно требовал не по порядку оригинальные акты для сличения с копиями. Впрочем, так как начальник архива по одним заглавиям документов назначает списки с оных, а писцы исполняют его приказания махинально, то и невероятно, чтобы с умыслом могли быть деланы в копиях упущения или перемены. Так как в первом каталоге рукописей, рассмотренном в Петербурге, находились многие не в хронологическом порядке, то я был вправе предполагать, что он был составлен слишком наскоро и что в архиве могли храниться и другие акты, к российской истории относящиеся. Заметив сие начальнику архива, я получил от него удостоверение, что вместо 91 документа он доставит мне около 140, уже якобы приисканных им в архиве. Он просил меня не обращать внимания при поверке документов на первый каталог, но иметь в виду гораздо большее число оных, кои обещал переписать по хронологическому порядку. В тот же день я получил от него 52 черновые списка для поверхностного рассмотрения и для сличения оных с каталогом ватиканских рукописей, собранных Альбертранди. С первого взгляда я заметил уже, что некоторые из новых помещены и в собрании Альбертранди, но я принял сии списки, желая лучше иметь некоторые документы вдвойне, чем подвергаться опасности не принять и того, что еще не помещено ни в одной исторической коллекции, тем более что один список может быть вернее другого и что по трудности разбирать старинные рукописи в списках могут быть варианты и ошибки. Чрез несколько дней я возвратил ему сии 52 копии, с тем чтобы по переписании оных набело я мог получить их обратно, вместе с другими.
Между тем приехал сюда из Флоренции известный своими историческими компиляциями аббат Чиямпи, в помощь мне назначенный. Я желал знать предварительно, допустят ли и его в Ватиканский архив, но при первом слове увидел, что этого ни в каком случае не должно было надеяться. Марино-Марини отклонил всякую возможность допущения аббата Чиямпи в архив, уверяя, что и для меня это сделано из какой-то особенной личной доверенности, основанной, вероятно, на справедливом предположении, что мои розыски не могут быть столь проницательны, как труды в архиве опытного в сем деле ученого. Я должен был принять на себя одного сношения по сему делу с архивариусом и указать другой круг деятельности аббату Чиямпи. Предметом оной будут частные библиотеки и архивы, в Риме находящиеся, в коих ему уже удалось найти, по крайней мере в рассмотренных им доселе каталогах, некоторые рукописи, до российской истории относящиеся. По возвращении сюда из Неаполя я получил от Марино-Марини списки с 72 документов. Предоставляю себе рассмотреть акты сии во всей подробности и, как скоро представится возможность, сличить оные с актами, в печатных коллекциях помещенными, и с ватиканскими списками Альбертранди, коих у меня здесь нет. Из предварительного же поверхностного обозрения убедился я, что из числа 12 актов, мною ныне полученных, в собрании Альбертранди находится уже 11. Таким образом, если мне не выдадут еще нескольких списков до закрытия здесь на все лето архива и библиотек, то я увезу с собою сии 72 акта и буду ожидать остальных, а между тем займусь поверкою и сличением полученных с прежде известными. Конечно, некоторые находятся уже и в других собраниях; иные из помещенных в сем каталоге не относятся до российской истории и помещены сюда по невежеству в сей части европейской истории здешних архивариусов, но при всем том, кажется, жатва довольно обильная, и материалы сии могут обогатить нашу отечественную историю. Вообще если историки других государств мало, весьма мало воспользовались сокровищами Ватиканского архива, то сие должно приписать не столько желанию скрывать оные или опасения гласности, сколько равнодушию и невежеству, с каким здешние ученые смотрят на сии предметы. Доказательством сему служат выписки из архива, сообщенные английскому и прусскому правительствам, а теперь и нашему. Со временем я надеюсь собрать любопытные сведения о сем архиве как по внутреннему устройству оного, так и по богатствам, кои отличают его от всех других европейских архивов сего рода. Теперь достаточно упомянуть, что в архиве Ватиканском, к коему присоединены и рукописи, хранившиеся прежде в крепости св. Ангела, находится более двух миллионов папских булл, все сношения римского двора с другими государствами, донесения нунций папских, так называемые Регесты (Res gestae) или события всего мира - история всемирная или по крайней мере материалы для оной. В особых кипарисных ящиках хранятся грамоты держав, _даровые записи_, клятвенные обещания разных государей, например королей Неаполитанских и проч., и множество старинных документов, начиная с конца VII столетия до последних времен. Древнейшая же рукопись есть _codex diurnus Romanorum pontificum_, или журнал папского двора, расходов оного, и проч., писанный на пергамене в конце VII столетия. В нем вместо подписи, по безграмотности духовных, поставлены крестные знаки. Донесения епископов из разных государств, в числе коих и письма Боссюета. Акты вселенских и других соборов в особых шкафах: для одного Тридентского два шкафа. Акт так называемого соединения греческой и римской церкви на Флорентийском соборе за двумя печатьми: папы и греческого императора Палеолога. Копия с сего акта, современная оригиналу, с подписями. Собственноручное исповедание веры Марии, королевы шотландской, перед казнию ее писанное; оригинальное письмо Лудовика XIV к папе, коим уничтожает он знаменитые четыре статьи галликанской церкви; любопытные для нас дела Польши, и проч. и проч. Я заметил, что дела новейшие, начиная с последней половины XVIII столетия и последующие, не приведены еще в надлежащий порядок и даже разбросаны по столам, без реестров; так, например, я видел вместе с прусскими нотами бывшего министра Гумбольдта ноты министров императрицы Екатерины II и проч. Я читал грамоту императора Петра Великого, в коей он ходатайствует об оказании покровительства Борису Шереметьеву, отправленному в Венецию, в Рим и к "славным Мальтийским рыцарям". Грамота сия не подписана императором; я списал с оной копию. Но всего любопытнее, по богатству исторических и дипломатических материалов, бумаги _нунциатур_, или донесения послов папских. Акты сии расположены по дворам, между тем как буллы следуют одна за другою, по времени объявления оных, без всякого систематического оглавления по материям или предметам. Несчетные богатства для истории! Но где бенедиктинцы, где Мабильоны и Ассемани для сего хронологического хаоса! Шатобриановы _необенедиктинцы_, к коим он приобщил недавно свое имя и для коих собирает теперь пособия ученая Европа - лепта от вдовицы, - сии новые Монфоконы еще не созрели. Одна Германия в _Перцовом_ собрании: _Scriptores rerum Germanicarum_, для коего нарочно приезжал сюда барон Штейн, первоначальный собиратель сих актов, может уже гордиться некоторыми результатами розысканий своих ученых в сих тайниках истории, на коих лежит еще, кажется, мрак средних веков.