— Я этого момента ждал пять лет, —отвечает Виталий.
П. Коровин,
наш собственный корреспондент.
Курулин прочитал Пашино произведение и молча вернул мне вырезку.
Спокойствие его было просто оскорбительным. Своим праздным видом, заломленной на затылок светлой шляпой он походил на отпускника, гуляющего где-нибудь в Гаграх.
— Так ты понял, что здесь написано? — спросил я, помахивая перед его носом заметкой.
Курулин только улыбнулся, удивленный моей горячностью.
— А ты знаешь, что сейчас директором Воскресенского завода Слава Грошев?
— Ну да, — сказал Курулин. — В заметке же об этом написано.
— А ты знаешь, что он пять лет и. о.?
— Нет.
— А ты знаешь, почему он и.о.?
— Почему?
— На, почитай! — Я снова вынул бумажник и достал из него грошевское письмо.
«Дорогой ты мой друг, Лешенька! — писал Слава своим круглым старательным почерком. — Пишу тебе, может, ты нашему делу можешь помочь. Ведь, как говорится: ни тпру ни ну! Сижу пятый год директором, уже обжился, институт с натугой кончаю, не дается мне учение, Леша, просто какой-то ужас, и вот теперь образование почти обломал, а все чувствую себя не на месте, и все ведь чувствуют, вот беда! Василий Павлович какое мне место предоставил — самое мое: его зам по флоту. Здесь я король. Обратно бы, а, Леша! Сил нет моих сидеть директором, не мое это дело. Да я же и чувствую, для кого-то это место хранят, чего же иначе не утверждают меня в должности. Да я и не хочу, как я уже написал. А зря чужое место занимать тоже радости мало. Одно стараюсь, чтобы не сгинуло то, что начал Василий Павлович. Завод ж/б изделий пустил, кирпичный трудится, ферму, я уже писал, добили. Да! А посадки на холмах принялись. Весной любо-дорого — шумят уж кудрями березки, честное слово! А эллинг достраиваем. «Мираж» у нас отобрали, увели куда-то. А тут звонит мне Самсонов, в галунах, помнишь? Он теперь заместитель министра. Где, говорит, найти Курулина? А я знаю?! Где он? Может, ты, Лешка, знаешь. Пусть приезжает. Вот такая у меня к тебе просьба. Скажи ты ему: хватит дурить. Кто будет поселок достраивать-то? Тут сейчас понаехало народу всякого; я и не знаю, кто кто? А меня ведь, ты понимаешь, директором стоящего завода не поставят. Тут Курулин нужен, а то они напашут, запроектировали — под корень старый наш деревянный поселок снести. И всех запихать в большие дома. А зачем это, старое рушить? Земли им, что ли, мало? Только я им не указ, Леша. Курулин нужен! А то ведь он начал, а что эти, которые приехали, наделают, я даже представить себе не могу. И особняки курулинские у них оказались на пятне застройки, и еще не знаю что будет, Леша. А ведь ты нам не чужой. Найди Курулина. Пусть приезжает. А Самсонов ведь не зря он звонил. Звать его хотят, вот что я думаю. А вдруг не найдут, вот чего я боюсь. Пусть едет, Леша! Дело-то ведь больно страшенное. И если можно, то побыстрей!
Твой друг Грошев, бывший Славка. Целую. Привет».
Курулин возвратил мне письмо.
— Так, милый мой, твоя идея осуществилась! — сказал я. — Завод новый строят! Серию «Миража» дают! Все как в сказке! За тобой слово.
— Какое? — удивился Курулин. Опустив голову, он прошелся по песку и вернулся ко мне. — Или ты всерьез принял то, что пишет тебе наш впечатлительный Слава?.. Решили делать завод — замечательно. Неужели ты думаешь, что его не построят без меня? Ну, ты мне, ей-богу, льстишь!
— Я тебе на это могу только повторить слова Грошева: кончай дурить!... Реализовывать идею должен тот, кто ее выдвинул! Кто начал! Кто знает, чем должно кончиться!.. Иначе идея превратится в свою противоположность. И уже превращается! Что следует из этого «впечатлительного», как ты изволил выразиться, письма!
Курулин своим новым — прямым светлым взглядом некоторое время, не мигая, смотрел на меня. Затем, заложив руки за спину, снова походил по белому, как сметана, песку, настолько плотному, что на нем не оставалось следов. Он остановился передо мной и развел руками:
— Ну что я могу сказать тебе? Спасибо, Леша. Я и до этого подозревал, что ты обо мне высокого мнения. Но чтобы вот так! — Он улыбнулся. — Значит, я приеду и спасу? Но от чего или кого, дорогой ты мой? — Разведя руками, Курулин напомнил мне, какой замечательный город построили на Волге — Тольятти, и какой другой замечательный город построили — Набережные Челны. И какие причины опасаться, что Воскресенский затон построят хуже? По крайней мере, хуже, чем построит его самодеятельный градостроитель Курулин? — Сделают как положено! — снова обретя хорошее расположение духа и даже слегка развеселившись, заключил Курулин. — Да и потом, Леша: директором строящегося завода ты, что ли, собираешься меня назначать?