Рослый Сашко шумно полез на свое место. А Нина Аркадьевна с брезгливо поджатыми губами присела на один из ряда выстроенных вдоль стены стульев, не спуская с меня круглых глаз.
— Если уж так, так чего чиниться?! — сказала она, не разжимая губ.
Начальник экспедиции помедлил, как бы вдруг задохнувшись. Потом сел прямо, расправил плечи.
— А ведь ваше поведение аморально, — сказал Сашко спокойно. Лицо у него потеряло всякое выражение, а глаза были мертвые. — Не успели приехать, спутались с этой, с прикомандированной к нам... — Он умоляюще глянул на секретаршу.
— В отцы ей годится! — сказала она брезгливо. Рот у нее был какой-то измятый.
— Вы думаете, мы этого не замечаем?
— Две бутылки вина выклянчил после закрытия магазина, — расправив рот, сказала секретарша.
— Пьянствуете, — как бы продолжая скорбное перечисление, все тем же мертвым голосом сказал Сашко. — Ну?..
— А если мы... — подсказала секретарша.
— Если мы обо всем об этом куда следует напишем, то я даже не знаю, чем это может кончиться для вас.
Опять стало слышно, как скребет вентилятор.
— Куда же вы хотите написать?
— Куда, Нина Аркадьевна? — спросил Сашко.
— Откуда его прислали.
— Главному редактору вашего журнала, — сказал Сашко.
Я вынул из бумажника свою визитную карточку, на обратной стороне написал адрес журнала, фамилию, имя и отчество главного редактора и отдал Сашко.
— Так! — неопределенно сказал он.
Мы опять помолчали.
— Так что будем делать? — с нажимом спросил Сашко.
— А разве надо что-то делать? — Я вопросительно посмотрел на Сашко, на секретаршу, аккуратно поставил стул на место и вышел.
Солнце было размазано в середине неба. Над плато — серый застойный зной.
Я постоял возле крыльца, выжидая, не выйдет ли Ольга. Она вышла.
— Есть предложение искупаться.
Она недружелюбно усмехнулась. Мы с ней в последнее время не разговаривали, лишь натянуто, кивком головы здоровались. Дело в том, что...
4
Дело в том, что она внезапно приняла предложение старшего механика Димы Французова...
Нестерпимо было видеть как бы раз и навсегда просиявшее лицо Димы и то, как он шептался с завмагом, очевидно, заказывая водку.
— Ну что ж! — угрюмо усмехнулась Ольга. — Поехали искупаемся. А вы что такой веселый?.. Неприятности?
— Ну какие у меня могут быть неприятности?! А ну, давайте-ка до моря — пешком!
— Вот как?.. И в машине уже вам отказывают?.. Дела!
Оплывая от жары, мы прошли с километр по густой, как мох, пружинящей, пыльной траве, когда нас догнал на своем уазике Сашко и приглашающе распахнул дверцы.
— Духота адская, — сказал он, стремительно краснея и глядя на меня мертвыми глазами. — Сорок два градуса в тени! — Машину вел он легко, привычно. — Вы правильно делаете, что ежедневно купаетесь. А я вот... живу у моря... и машина есть... и все как-то... — Он, как опытный слаломист, сбросил уазик с обрыва.
Мы искупались и сидели с ним на лавочке под навесом, глядя, как бросается в набегающие волны Ольга.
— Я чувствую, мы с вами как-то не договорили, — с видимым усилием сказал Сашко.
— Я слушаю.
— И не договорили, может быть, потому, что вы предпочитаете слушать. Мы перед вами как на ладони, а вы для нас, так сказать, вещь в себе.
— Из своей работы, как вы убедились, я секрета не делаю. А если я вам интересен как человек, то мне-то ведь не интересно иметь дело с мерзавцем.
Лицо его стало известковым. По розовому сытому долгому телу лошадиной судорогой пронеслись мурашки. Я шлепнул его по мягкой спине.
— Пошли купаться!
Я встал и пошел к морю. Выдравшись из прибоя, выплыл на спокойное, перевернулся на спину и, переваливаясь на зеленых, неторопливо идущих к берегу валах, увидел уходящий в обе стороны черный занавес чинка, а далеко вправо, над чинком — паутинную решеточку буровой Кабанбай, где бугристыми руками толкал трубы Иван и в одном с ним вагончике жил Дима Французов, квартиры для которого в поселке пока не нашлось. А потом я увидел, что Сашко идет и садится в машину. Машина, прилипнув к чинку, поползла наверх, выявилась квадратиком на фоне неба и ушла за гребень.
— Что все это значит? — спросил я Ольгу, когда она наконец явилась из моря и, прохрустев по ракушкам, села рядом со мной...
— Что значит что? — спросила она. —А где Сашко?..
— Уехал.
— Случилось что-нибудь?
— Взял и уехал.
Ольга вытянула хоботком губы и посвистела.
— Ой, что-то я боюсь!
— «Боюсь» — это, мне кажется, не из вашего лексикона.
— Да? — длинно усмехнулась она. — Однако, вы будьте поаккуратней. Он как-никак здесь хозяин. А вы не более, извините, чем гость.