Туман и газовые рожки вновь скрылись в закоулках памяти Магнуса. Неуместный приступ ностальгии прошел. Это не Уилл. Уилл уже давно превратился в мужчину, а этого юношу Магнус не знал.
Однако он ни секунды не верил, что это простое совпадение. И направился к молодому человеку – для этого не пришлось никого расталкивать, поскольку другие завсегдатаи этого притона, по вполне понятным причинам, приближаться к стрелявшему не осмеливались. Тот стоял один, словно осколки стекла вокруг него были морем, а он – островом.
– Таким оружием Сумеречные охотники не пользуются, не так ли? – прошептал Магнус.
Золотистые глаза сузились, превратившись в две яркие щелки, рука дернулась к рукаву, где, по предположению Магнуса, был спрятан кинжал. Длинные пальцы подрагивали.
– Спокойно, – произнес Магнус, – я колдун, и те, кто знает меня по Нью-Йорку, подтвердит тебе, что я совершенно безобиден.
Повисла пауза, в которой явственно ощущалась угроза. Теперь глаза юноши были как звезды – сиять сияли, но не отражали ни малейшего намека на чувства. Обычно Магнус видел людей насквозь, но предсказать, что в следующий миг сделает этот парень, ему было не под силу.
И то, что произнес красавчик, его очень удивило.
– Я знаю, кто ты. – В голосе чувствовалась доброта.
Магнус, в безмолвном вопросе, приподнял бровь. За многие века жизни он научился искусству не заглатывать первую попавшуюся наживку.
– Ты – Магнус Бейн.
Колдун на мгновение замер в нерешительности, затем кивнул.
– А ты?
– Меня, – заявил юноша, – зовут Джеймс Эрондейл.
– Я так и знал, что ты скажешь что-нибудь подобное, – прошептал Магнус. – И… отрадно сознавать, что я столь популярен.
– Ты – колдун и друг моего отца. Он всегда ставил тебя в пример нам с сестрой. Когда другие Сумеречные охотники пренебрежительно отзывались об обитателях Нижнего мира, он говорил, что знавал колдуна, который не только был его лучшим другом, но и заслуживал доверия больше, чем иной нефилим.
При этих словах губы юноши скривились, словно он считал подобные высказывания отца идиотскими.
У Магнуса не было никакого настроения проявлять себя циником.
С Уиллом он расстался хорошо, но в то же время он неплохо знал Сумеречных охотников. Они, без особых разговоров, выносили обитателям Нижнего мира суровые приговоры за разного рода дурные поступки; они считали, что нежить порочна по своей природе и этого во веки вечные не изменить. В силу твердой убежденности нефилимов в собственной правоте добрые дела колдунов проходили мимо них, словно написанные на воде.
Магнус не думал, что в эту поездку услышит что-нибудь об Уилле Эрондейле. В конце концов, его роль в судьбе этого юноши была эпизодической, и то, что Уилл о нем помнил и отзывался с такой теплотой, по-настоящему тронуло колдуна.
Глаза Джеймса, сиявшие как звезды и способные сжигать города, прошлись по лицу Магнуса; казалось, что он читает его как открытую книгу.
– Признаться, я не придаю особого значения словам отца, ведь он верит многим, – сказал юный Эрондейл и засмеялся.
И вдруг стало ясно, что он в стельку пьян, хотя Магнус и до этого не думал, что палить по люстре можно в трезвом состоянии.
– Верить кому-то – означает вложить ему в руку кинжал и направить острие себе в сердце.
– Ладно, тебе я поверю, – беззаботно сказал парень. – Плевать, рано или поздно либо кто-то предает нас, либо кого-то предаем мы.
– Страсть к театральным пассажам, вижу, у вас в крови, – прошептал Магнус.
Правда, на этот раз постановка была другой. Уилл демонстрировал пороки с глазу на глаз, чтобы оттолкнуть тех, кто был ему дороже всех на свете. Джеймс же устраивал публичное представление. Вполне возможно, что он любил порок ради самого порока.
– Что? – переспросил Джеймс.
– Ничего, – ответил Магнус, – мне просто стало интересно, чем тебе помешала люстра.
Джеймс посмотрел вверх, на разбитый рожок, затем вниз, на осколки стекла у своих ног, как будто только сейчас их заметил.
– Я поспорил на двадцать фунтов, – сказал он, – что смогу отстрелить все рожки.
– С кем? – спросил Магнус, подумав о том, что каждый, кто на спор внушает пьяному семнадцатилетнему юнцу мысль о возможности безнаказанно размахивать оружием, заслуживает того, чтобы отправиться за решетку.
– Вон с тем парнем, – заявил Джеймс.
Проследив за его жестом, Магнус увидел за столом, где играли в фараон, знакомое лицо.