Сайхун кивнул и взял в руки холодный, голубоватый кусок металла. Он У*се видел, как уличная шпана на углу косится на него; он слышал, как шум-ЧМе компании грохочут костяшками домино во дворике дома. Безусловно, *>уки выстрела внушали гораздо большее беспокойство. Он повертел пруток ·фуках: да, нужно было заботиться о том, чтобы выжить. "-' — Сейчас я ухожу на работу, — сообщил двоюродный брат. — Другой ·няец из нашей комнаты не вернется до утра.
390__________________Глава тридцать шестая_________Ден Мин Дао
Сайхун смотрел, как брат собирает себе тормозок, заворачивает в газет)' стальной прут. Потом брат вышел, напомнив Сайхуну, чтоб тот тут же закрыл за ним дверь. Сайхун беспрекословно выполнил распоряжение, аккуратно надев цепочку в проушину.
Потом он снял рубашку и переоделся в шорты и майку. Пот так и лил с него градом. От страшной жары одежда моментально прилипала к телу. В таких условиях дыхание превращалось в весьма неприятную обязанность. Он вышел в кухоньку, помыл стакан и налил из чайника кипяченой воды.
Потом он присел на стул. Пол в кухне был удивительно неровным, так что под ножками обеденного стола высились целые стопки спичечных коробков. По углам стояло несколько пыльных мышеловок со взведенными пружинами. Он направил себе в лицо струю от небольшого электрического вентилятора, но поток горячего воздуха все равно не приносил облегчения. Сайхун воспитывался в горном храме, так что к нищенскому житью ему было не привыкать, но здесь, в этой трущобе, все было совершенно иначе.
Долгие часы он сидел неподвижно, просто размышляя над своим будущим. Он посмотрел на свои ладони: когда-то он складывал их особым жестом, занимаясь созерцанием неподалеку от горных ручьев. Эти пальцы, изящные и тонкие, некогда прикасались к струнам лютни; теперь же они огрубели от горячего масла, капли которого то и дело попадали на них, пока Сайхун готовил пишу в ресторане. Невыносимая жара в кухне, необходимость одновременно управляться с четырьмя огромными конфорками изуродовали его руки. Когда-то его учили держать кисточку для письма — а теперь он всегда держал лишь металл, будь то лопаточка на кухне или поручни метро.
На покрытом пластиком столе стоял одинокий хромированный термос. В его пузатых боках Сайхун увидел свое отражение: когда он разглядывал себя на Хуашань, его лицо выглядело свежим, юным, полным надежд. Теперь он смотрел на свое отражение в серебристой зеркальной поверхности и видел лицо человека, которому за тридцать, с уставшими, резкими, немного циничными чертами. Хотя незнакомый человек вряд ли дал бы ему больше половины этого возраста, Сайхун чувствовал, каково ему на самом деле. Теперь он разглядывал каждый шрам на себе, замечая практически невидимые со стороны морщины от неудач и огорчений.
Он решил пройтись немного. Какой смысл сидеть в этом душном бараке, где пахнет разведенным гипсом и горячей асфальтовой смолой. Сайхун подошел к своему сундуку, чтобы вынуть свежую одежду. Открыв сундук, он увидел письмо от тети Джин. Она переехала из Питтсбурга в Сан-Франциско. С восхищением описывая дружелюбный город, тетя писала о том, что среди жителей существует довольно обширная китайская община и что они с радостью примут его к себе. Сайхун немного поразмышлял над ее предложениями, но вдруг обнаружил в себе какую-то новую осторожность. Он не мог позволить себе даже выйти на улицу, чтобы поглядеть на город. Лучше было сохранять терпение, тяжело трудиться, копить деньги и строить собственную
Хроники Дао___________Золотые перчатки____________________391
жизнь так, чтобы можно было затем вернуться к своим духовным устремлениям. В этом состояла вся его цель.
Сайхун передвинул несколько книг и обнаружил большой сверток одежды. Он достал оттуда два длинных ножа в ножнах из специальной кожи, приспособленные для ношения на запястьях. Слегка изогнутые лезвия формой напоминали клыки саблезубого тигра. Металл клинка был безупречно изготовлен из особого стального сплава, канавки для стока крови, глубокие, сверкающие полировкой тянулись вдоль всей длины лезвия. Глубоко тисненные идеограммы сверкали на свечу изящными штрихами. Давно же он не иосил эти кинжалы! Что ж, судя по словам двоюродного брата, жизнь оказалась настолько жестокой, что волей-неволей необходимо защищаться.
Откинув дверную цепочку, Сайхун спустился по узкой лестнице. Потом да вышел на улицу. Снаружи было немного прохладнее — солнце уже успело ©пуститься за горизонт. Сайхун оказался единственным прохожим, который 0ыл одег в куртку-ветровку и нес в руках свернутую газету. Галдевшие на ступенях крыльца молодые латиноамериканцы были одеты либо в тельняшки, либо вообще раздегы по пояс. Они тараторили на испанском, так что Сайхун не мог разобрать ни слова. Несколько юнцов смерили его каменными {Взглядами, презрительно наклонив головы и скривив губы в издевательской ухмылке. Звучала их музыка: громкая, оглушающая тарахтеньем трещоток и пронзительными криками труб. Сайхун быстро оглянулся — не хватало еще, чтобы кто-то подкрался к нему сзади. Он оглядел окружающие дома. Старые кирпичные здания викторианской эпохи тесно ютились друг подле друга. Их (фасады покрывала вековечная кожа из сажи, осадков и автомобильных вы-хуюпов. Фасадные украшения и арки казались удивительно нетронутыми, ес-ли учитывать безусловно почтенный возрасг домов. Окна смотрелись мут-ыыми прямоугольниками. Он посмотрел на линию крыш и увидел лес домо-]Иых груб, баков для воды, вентиляционных вытяжек и горы проржавевшей проволоки. Улица была сплошным сочетанием черного и охряно-желтого цвета; красноватый кирпич в сумерках постепенно превращался в темный грим; грязные желтые уличные фонари высвечивали одинокие пятачки на перекрестье кварталов. Сайхун зашагал к северу. Офис корпорации «Крайслер» узкой башней стремился вверх, к ониксовому небу; вверху сооружение венчали треугольные пирамиды, мерцавшие крохотными точками.