Он выходил из ворот имения под гневные вопли, насмешки и обвинения в предательстве, которые неслись ему в спину. Ни один член клана не пожелал хотя бы даже поддержать его в трудную минуту. Еще миг — и тяжелые ворота навсегда захлопнулись за спиной. Сайхун остался наедине со всеми своими тревогами и сомнениями.
Две недели спустя Сайхун стоял преклонив колени в главном молельном зале Храма Южного Пика. Этот зал назывался Залом Трех Чистых (даосской святой троицей были Лао-цзы, Нефритовый Император и Изначальное Существо). Это было большое, роскошно убранное помещение с высоким потолком. Внутри зал освещали сотни тонких молельных свечек. Простые деревянные колонны поддерживали резные своды зала, частично позолоченные, частично расписанные сценками из жизни Царя Обезьян на небесах, а также иллюстрациями его борьбы против демонов. В главной части зала стоял высокий, до самого потолка, алтарь, весь покрытый затейливой резьбой; позади него находились три статуи Чистых. Наконец, за статуями открывались живописные изображения других богов. Все святые были изображены так, что смотрели прямо в глаза входящего, а искусная перспектива создавала впечатление, будто боги парят в воздухе. В результате у молящегося создавалось ошеломляющее чувство, что боги спускаются с небес в определенную точку зала. Сайхун как раз находился в этой точке.
На тяжелом алтарном столике красного дерева стояли все необходимые в таких случаях дары; но было там и несколько предметов, отличавших его от других таких же алтарных столиков: пояс-кушак, символ отречения от мирского; метелка из конского волоса — эмблема даосского мастера; и церемониальный гребень.
Хроники Дао________Самостоятельное решение__________________105
Сайхун ожидал обряда инициации, все еще мучаясь смутными сомнениями. Но отступать было поздно — на церемонию уже собрались все монахи Храма Южного Пика, два товарища служки, Великий Мастер, а также дедушка с бабушкой. Время от времени, оглядываясь на них, Сайхун буквально впадал в панику. С самого начала церемонии они неотступно были с ним. Сайхуи доверял им и надеялся, что вера поможет ему.
Представители старшего поколения хранили торжественное выражение на лицах и стоически восседали позади посвящаемого. Безусловно, их неподвижность была недолгой, однако подчеркнутая серьезность только усиливала смущение и неуверенность Сайхуна. Только оба служки, которые сами еще были юными, позволяли себе изобразить на лице доброту и сострадание. Они улыбались и во время церемонии иногда украдкой бросали на Сайхуна ободряющие взгляды. Они явно шмпатизировали юноше, хорошо понимая раздиравший его внутренний конфликт.
Наконец церемония началась. Под руководством Великого Мастера собравшиеся принялись старательно читать древние религиозные тексты под ритмичное позвякивание ритуального колокольчика, гонга и деревянных дощечек. Дым от курящихся благовоний наполнял зал, а множество трепетных огоньков от масляных светильников и свечей наполняли зал золотистым маревом. Сайхун читал писания в одиночку, и неясное ощущение принадлежности к другому миру дурманом кружило ему голову.
Потом он девять раз поклонился алтарю, предлагая богам курительные благовония, столько же поклонов отвесил ушедшим великим даосским мастерам и наконец девять раз поклонился Великому Мастеру. Настал черед предложить богам в жертву другие дары — пищу, чай и вино.
Великий Мастер подошел к Сайхуну сзади и принялся расчесывать ритуальным гребнем длинные черные волосы юноши. Таким образом он «вычесывал» все прошлые минь-хуань Сайхуна — все привязанности к прошлой жизни и их последствия. Продолжая читать священные тексты, Великий Мастер завязал волосы Сайхуна в плотный узел на макушке, ловко сколов его деревянной булавкой. Теперь Сайхун навсегда покинул своих родных.
Великий Мастер поведал Сайхуну его новое даосское имя и строфу священного стихотворения, которая ему соответствует. Строфа была взята из «Книги Тысячи Слов», Последовательность букв была такова, что Сайхун тут же обрел связь с остальными даосами. Это был своеобразный код, в котором хранились сведения о ранге членства, родовом поколении, сане в соответствующей секте и ранге самой секты.
Два служки преподнесли Сайхуну аккуратно сложенные серые одежды, хлопковые сандалии, молитвенный коврик, медную чашу для сбора подаяний и особую сутру, которую надлежало читать в течение ближайших двенадцати лет обучения. Далее следовало чтение других канонических писаний, а потом Сайхун самостоятельно отправился в пять различных храмов, чтобы там возносить хвалу богам, бессмертным и аскетам — особенно, представителям его школы. В конце концов новообращенный присоединился к осталь-