— Я... я сделаю это, госпожа Бетана,— заикаясь, произнес Риммель, подбирая золото и складывая его обратно в кошелек.— Но неужели это все, что я могу сделать для вас?
Бетана покачала головой.
— Приведи ко мне в гости своих детей, архитектор Риммель. А теперь оставь меня. Ты получил то, что просил, получила и я.
— Благодарю вас, госпожа Бетана,— пробормотал Риммель и крутнулся на каблуках, в восторге от своей удачи.— Я буду за вас молиться,— донесся его голос уже снаружи из-за козьей шкуры, закрывающей вход.
Когда архитектор покинул пещеру, Бетана вздохнула и тяжко опустилась рядом с фонарем.
— Ну что ж, мой Дарелл,— прошептала она, поднеся к губам золотое кольцо,— дело сделано. Я сотворила колдовство, чтобы дать этому юноше то, что он хочет. Ты же не думаешь, что я сделала что-то дурное, поколдовав против Дерини, правда?
Она помолчала, как будто слушая ответ, и кивнула.
— Знаю, знаю, милый. Раньше я никогда не насылала чары ни на кого из вашего таинственного племени. Но они подействуют. Кажется, я правильно припомнила все слова. Да в любом случае это и неважно, пока ты со мной...
Уже совсем стемнело, когда Морган наконец дал команду остановиться. Оставив Корот, они с Дунканом ехали почти без остановок с раннего утра, лишь ненадолго прервав путь в полдень, чтобы напоить коней и немного поесть из дорожных припасов. Теперь они приближались к вершине Лендорской горной гряды, за которой проходил легендарный Гоноре кий путь. Он вел к гробнице святого Торина, южным воротам вольного святого города Дхассы.
Утром, отдохнув после тяжелого пути, они должны будут отдать дань уважения святому Торину — церемония, обязательная для того, чтобы путнику позволили пересечь широкое озеро и войти в город. Да, только после этого они смогут войти в Дхассу, куда ни одна коронованная особа не осмелилась бы войти без разрешения горожан; но Моргану нужно было попасть туда обязательно, и желательно неузнанным, дабы предстать перед гвиннедской курией.
Сквозь завесу моросящего дождя в сгущающихся сумерках впереди смутно виднелись развалины, и Морган пустил коня шагом. Его серые глаза, прикрытые ладонью от мороси, перебегали со стены на ступеньки, ведущие к вершине осыпавшейся башни, выискивая следы постороннего присутствия. Но ничего такого он не заметил, и, значит, здесь можно было спокойно остановиться на ночь.
Морган высвободил из стремян и с удовольствием вытянул ноги. Они уже приближались по неровной тропе к воротам. Кони устали не меньше всадников, они спотыкались, их копыта скользили в жидкой грязи. Нони, бредущий за Дунканом, подозрительно косился на все тени, шарахаясь в сторону и вздрагивая от каждого звука или едва заметного движения. Вдобавок на продуваемом всеми ветрами плато они промерзли до костей.
— Что ж, здесь мы и переночуем,— произнес Морган, когда они приблизились к разрушенным воротам.
Копыта коней уже не хлюпали по грязи, а стучали по мощенной булыжником дороге, ведущей в старинный двор. Несмотря на дождь, там стояла мертвая тишина, и Дункан невольно прошептал, подъехав ближе к Моргану:
— Что это за место такое, Аларик?
Морган направил коня в проем разрушенной двери и пригнулся, проезжая под полуобвалившейся балкой.
— Святой Hear. До Реставрации — цветущий монашеский орден, прибежище всего братства Дерини. Церковь осквернили и разграбили, а монахов убивали прямо на ступенях алтаря. Местные жители обходят это место как зачумленное. Мы с Брионом здесь бывали.
Морган проехал на коне в сухой, частично прикрытый еще кровлей угол и стал выборочно дергать балки у себя над головой, проверяя их надежность.
— Насколько я знаю, во времена своего расцвета Святой Неот был не хуже знаменитого Конкардинского университета или школы Варнаритов в Грекоте. Тогда, конечно, быть Дерини было более почетно, чем сейчас.— Он дернул последнюю балку, удовлетворенно кивнул и, усевшись в седле, отряхнул запачкавшиеся перчатки.
— Думаю, здесь достаточно сухо. И крыша, по крайней мере, на нас не обрушится.
Спешившись, он осмотрелся — эти развалины были ему знакомы. В несколько минут они с Дунканом расседлали лошадей и сложили свое снаряжение возле сухой стены. Когда Морган вернулся, привязав коней в развалинах конюшни, Дункан уже готовил ужин на костре, аккуратно сложенном в углу. Морган одобрительно хмыкнул, сбросил промокшие перчатки и плащ и вытянул руки над огнем.
— Б-р-р, я-то думал, что уже никогда не согреюсь. Дункан, ты превзошел самого себя.
Дункан помешал варево в котелке и начал рыться в седельной сумке.
— Ты не представляешь, друг мой, как мы были близки к тому, чтобы остаться вообще без огня. Дерево сырое, да и нелегко было найти место, откуда огонь не виден снаружи. Что, кстати, здесь было раньше?
— Думаю, трапезная.— Морган принес к огню несколько веток из сухой расщелины,— Правее были кухни, дальше — стойла и кладовые, еще дальше — монашеские кельи. Все это сейчас в худшем состоянии, чем было, когда я заглядывал сюда последний раз. Несколько суровых зим — и вот каков результат.— Он сложил руки вместе и подышал на них.— А нельзя ли сделать костер побольше?
Дункан усмехнулся и открыл флягу с вином.
— Можно, если ты собираешься сообщить всем и каждому в Дхассе о нашем прибытии. Я же сказал, у меня черт знает сколько времени ушло на то, чтобы найти место даже для такого пустякового костерка, как этот. Чтобы по твоей милости...
Морган засмеялся:
— Мне нравится твоя логика. Я не больше, чем ты, хочу лишиться головы либо оказаться с перерезанным горлом.— Он наблюдал, как Дункан разливает вино в два маленьких глиняных стаканчика и кладет в каждый по маленькому камешку. Раскаленные камешки зашипели, согревая холодное вино. Морган добавил: — Как я уже говорил, в Дхассе есть свои способы борьбы со шпионами, особенно с Дерини.
— Избавь меня от деталей,— отозвался Дункан. Он достал из стаканчиков камешки и протянул вино кузену.— Лучше выпей. Последнее фианское вино.
Морган со вздохом опустился на пол перед огнем и отхлебнул горячего вина, которое согрело и укрепило его после тяжкого дня пути.
— Плохо, что они не пьют такое там, в Дхассе. Ничто так не помогает, как фианское вино, когда ты продрог и устал. Я затрудняюсь даже предположить, какой дряни нам придется хлебнуть в следующие дни.
— А ты собираешься остаться здесь надолго? — усмехнулся Дункан.— Надеешься, что тебя так никто и не узнает, пока мы не предстанем перед нашими дорогими архиепископами? — Он откинулся назад и, опершись о стену, смаковал вино.— Кстати, знаешь, говорят, будто в Дхассе даже для причастия используют эль, настолько плохое там вино.
— Наверное, это неудачная шутка?
— Да нет, вполне серьезно. Они используют эль для причастия.— Он наклонился и помешал похлебку.-— Ты есть собираешься?
Спустя четверть часа каждый нашел по клочку сухой земли, чтобы устроить себе постель, и они стали готовиться ко сну. Дункан пытался читать свой требник при слабеющем свете костра, а Морган достал меч и присел на корточки, внимательно вглядываясь в темноту. Ветер завывал среди развалин, вторя слабым звукам падающих дождевых капель. Где-то совсем рядом в темноте Морган слышал удары железных подков по каменному палу стойла. Чуть в стороне пискнула и сразу затихла какая-то ночная птичка. Морган несколько минут смотрел на тлеющие угли, потом резко встал и поплотнее завернулся в плащ.
— Думаю, мне не помешает немного прогуляться,— пробормотал он, застегивая плащ и отходя от костра.
— Что-то случилось?
Морган в замешательстве посмотрел на носок сапога и покачал головой.
— Мы с Брионом были здесь когда-то, очень давно. Я вдруг вспомнил об этом, вот и все.
— Что ж, понятно.
Пониже надвинув капюшон, Морган медленно вышел из круга, очерченного светом костра, в полную тьму. Его преследовали мысли о Брионе. Не желая давать волю воспоминаниям, он шел и шел куда-то, и сам не заметил, как очутился под выгоревшим во время пожара куполом старой церкви.