Морган удивленно огляделся вокруг, так как не ожидал, что попадет сюда.
Когда-то этот храм был построен на совесть. Сейчас правая стена и часть алтаря обрушились — то ли от пожара, то ли от времени; с высоких фонарей давно осыпались последние осколки. И все-таки здесь сохранялся дух святости. Даже мысль о кощунственном убийстве монахов Дерини на этом самом месте не уничтожила тот переполнявший Моргана трепет, что всегда вызывала в нем освященная земля. .
Он взглянул в сторону разрушенного алтаря: на мгновение ему показалось, что он видит пятна крови на его ступенях, и он помогал головой, чтобы рассеять наваждение. Монахи Дерини погибли здесь два века назад, и кровь их давно смыта ливнями, обрушивающимися на эти горы каждую весну и осень. Если призраки умерших монахов поначалу и являлись в церковь Святого Неота, как поговаривали крестьяне, то теперь этого уже не может быть.
Он повернулся, прошел в дверь, что чудом уцелела позади разрушенного нефа, и улыбнулся, обнаружив, что лестница, ведущая на колокольню, тоже еще цела, хотя и начала осыпаться по краям, Морган стал подниматься вверх, прижимаясь к стене и осторожно переставляя ноги, — ступени были завалены обломками, едва различимыми в темноте. Добравшись до первой площадки, он, держась стены, подошел к окну, поплотнее закутался в кожаный плащ и присел на подоконник.
«Как давно я вот так же сидел у этого окна,— изумился он, оглядываясь вокруг.— Десять лет назад? Двадцать? Нет,— напомнил он себе, — это было четырнадцать лет назад, четырнадцать лет и несколько месяцев».
Он забрался на подоконник с ногами, обхватил колени и стал вспоминать.
Стояло начало ноября. Осень в том году была поздняя. Раз поутру они с Брионом выехали из Корота на обычную загородную прогулку. С утра было ясно, но ветрено, уже давала о себе знать приближающаяся зима. Брион был в превосходном настроении, и когда он попросил, чтобы Морган показал ему эти развалины, молодой лорд Дерини сразу согласился.
В те дни Морган уже не был просто слугой короля — он уже проявил себя годом раньше, участвуя на стороне Бриона в битве с Марлуком. К тому же ему исполнилось пятнадцать; по гвиннедским законам он уже год как был совершеннолетним, а значит, и полноправным герцогом Корвинским.
Словом, теперь он скакал рядом с Брионом на быстром вороном коне, и на Моргане был черный кожаный плащ с изображением изумрудного Корвинского грифона, а не малиновая ливрея. Кони тяжело дышали и фыркали от удовольствия, когда всадники, натянув поводья, остановились перед входом в старую церковь.
— Посмотри! — воскликнул Брион. Он подогнал своего белого жеребца к двери и, прикрыв ладонью глаза от солнца, заглянул внутрь.— Аларик, кажется, эта лестница, ведущая на колокольню, цела. Давай посмотрим.
Он проехал еще несколько шагов и спрыгнул с коня, отпустив красную кожаную уздечку так, чтобы животное могло пастись, пока они осматривают храм. Морган тоже спешился и последовал за Брионом в глубину полуразрушенной церкви.
— Да, величественное когда-то было место,— воскликнул Брион, перелезая через обвалившуюся балку и прокладывая себе путь среди обломков,— Как ты думаешь, сколько их тут было?
— Во всем монастыре? Я думаю, сотни две-три, государь. Это, конечно, считая монахов, слуг и учеников — всех вместе. А вообще, в ордене состояло около ста монахов.
Брион преодолел первые несколько ступеней, разгребая носком сапога камни в поисках прочной опоры, с каждым шагом поднимая известковую пыль. Яркие дорожные одежды короля горели малиновым огнем на фоне выцветшего серого камня, а белоснежное перо на красной охотничьей шапочке беспечно раскачивалось в такт его шагам.
Оступившись, но удержав равновесие, он хмыкнул, затем выпрямился и продолжил путь.
— Смотрите, куда ступаете, милорд,— тревожно сказал Морган, поднимаясь следом за ним,— Не забывайте, что этим ступеням больше четырехсот лет. Если они обрушатся, Гвиннед останется без короля.
— Ах, ты чересчур беспокоишься, Аларик! — воскликнул Брион. Он уже добрался до первой площадки и подошел к окну.— Посмотри-ка! Отсюда видно половину пути до Корота.
Пока Морган одолевал последние ступени, Брион, смахнув перчаткой обломки и осколки, уселся на подоконнике, упершись сапогом в противоположный косяк.
— Смотри! — сказал он, показывая кнутовищем в сторону гор на севере.— Через месяц все это скроется под снегом. И засыпанная снегом дорога будет все равно так же красива, как сейчас, когда луга лишь тронуты инеем.
Морган улыбнулся и прислонился к оконному косяку.
— В такое время здесь можно хорошо поохотиться, государь. Вы уверены, что не хотите подольше остаться в Короте?
— Ах, Аларик, ты же знаешь, что я не могу,— ответил Брион, безнадежно пожав плечами.— Мои обязанности зовут меня настойчиво и строго. Если я в течение недели не вернусь в Ремут, лорды-советники поднимут переполох, как толпа нервных дамочек. Боюсь, они до сих пор так и не поверили вполне, что Мар-лук действительно мертв и что война закончена. А кроме того, там Джеанна.
«Да, кроме того, там Джеанна»,— мрачно подумал Морган.
На мгновение он представил юную рыжеволосую королеву, но тут же отогнал от себя ее образ. Все надежды на установление добрых отношений между ним и Джеанной рухнули в тот день, когда она узнала, что он — Дерини. Она никогда не простит ему этого, а он не может ничего изменить, даже если бы хотел. И бессмысленно говорить об этом, растравлять эту рану. Это только еще раз напомнит Бриону пережитое им разочарование, напомнит, что он никогда не сможет сладить с той ненавистью, которую королева испытывает к его ближайшему другу.
Морган перегнулся через вытянутую ногу Бриона и выглянул в окно.
— Смотрите, государь,— сказал он, меняя тему разговора,— Аль Дерах нашел себе травку, не тронутую морозом.
Брион тоже выглянул. Внизу вороной конь Моргана деловито щипал зеленую траву футах в двадцати от подножия башни. Жеребец Бриона бродил несколькими ярдами правее и вынужден был довольствоваться пучками пожухшей бурой травы, которую он равнодушно ворошил носом, наступая копытами на красную кожаную уздечку.
Брион фыркнул и снова откинулся на оконный косяк, скрестив руки на груди.
— Гм, этот Кедрах такой тупой! Я иногда удивляюсь, как он находит собственный нос. Это глупое создание не сообразит оторвать от земли свои огромные ноги, чтобы что-то найти. Ему все время кажется, что он устал.
— А я убеждал вас, государь, не покупать лошадей в Ланне-де,— усмехнулся Морган,— но вы не слушали. Ланнедцы слишком много уделяют внимания внешности и скорости, но не слишком, как видите, заботятся о мозгах. А вот лошади из Р’Касси...
— Хватит? — оборвал его Брион в притворном негодовании.— Ты меня унижаешь. Короля никогда нельзя унижать.
Пытаясь скрыть смешок, Морган снова поглядел в окно на долину. Полдюжины всадников приближались к развалинам, и, насторожившись, он толкнул короля под локоть:
— Брион?
Через мгновение оба уже узнали королевское малиновое знамя в руках у головного всадника. А под знаменем возвышалась коренастая фигура в чем-то ярко-оранжевом. И это мог быть только лорд Эван, могущественный герцог Клейборнский. Должно быть, Эван в свою очередь увидел в окне малиновый плащ Бриона, потому что он вдруг резко привстал на стременах и огласил горы хриплым воинственным возгласом. Вскоре весь отряд с грохотом подъехал к башне.
— Какого черта? — пробормотал Брион, вставая и всматриваясь в Эвана и его спутников, остановившихся в клубах пыли.
— Государь! — завопил Эван; глаза его весело сияли, а рыжие борода и волосы развевались на ветру; в руках он сжимал королевское знамя, победоносно размахивая им над головой.
— Государь, у вас родился сын! Наследник гвиннедского престола!
— Сын! — воскликнул Брион и на миг онемел от восторга,— Бог мой, мне же говорили, что это произойдет через месяц! — Глаза его светились от радости.— Сын! Ты слышал, Аларик? — закричал он, схватив Моргана за обе руки и закружив его в танце.— Я стал отцом! У меня есть сын!