— Это она, да, все уши прожужжит, – согласился дядька Анч, покачивая сапогом.
Вообще-то, дядька Анч был по происхождению чертом, старинным, еще из древних эпох Старого мира. Но так его именовать было, конечно, неучтиво. О чертях много ходит врак, легенд и преданий. На самом деле черти, как и иные дарки и люди, весьма различны по характеру и философии. Есть рожки и хвост, нет ли – большой роли не играет, не в том суть.
С озера дунул ветер, на костер с ближайших кленов полетели желтые веселые листья. Дики выудила палкой-мешалкой из котла непрошеную приправу.
— А как вы с Профессором познакомились? – спросил Рич. – Это, вроде, еще в Старом мире было?
— Там, а как же. Только она еще профессорскую степень не заполучила, так, вольной исследовательницей гуляла, – Анч прикрыл глаза, вспоминая. – Вот, как раз тоже осень была. Места недурные, нынешним безумием еще не спорченые. Но компания наша застряла в затруднительном положении…
***
Ах, как ясен, как пригож светлый осенний день! Уж давно развеялся томительный жар последних летних дней, прозрачней стал небосвод, пожелтели кудри деревьев. Сверкнула первым холодком вода пригородных ставков, поисчезли надоедливые мухи, покинули сырые зады клунь взбодрившиеся псы, перебрались вперед хат, и уж начали примериваться к штанам прохожего народа, да с особым усердием обгавкивать возы, прибывающие на знаменитейшую Хивринскую ярмарку.
Гомон, посвист, залихватская брань, смех дитячий, слезы, крик и мычание стояли над богатым торжищем. Ох, и много здесь сошлось разгорячённых селян, кудлатых коз, волов, важно жующих свою жвачку, коней и скакунов этаких великолепных статей, что и глаз не отвести, скопились тут несметные сотни петухов с поросями, да и иного торгового люду было вдосталь. В самом разгаре ярмарка: вьются на ветерке красные ленты, сияют медные кресты и глянцевые бока новых глечиков, ахают на ту красоту табунки чернобровых девчат, качают седыми головами на непомерные цены бывалые казаки, ерошат бороды приезжие кацапы. Гудит, торгует площадь, слышен звон лупящих по рукам перекупщиков, кричат с возов, прилавков и иных насестов упоённые грядущей прибылью негоциянты:
— Кисель! Гуще не бывает!
— Огурцы! Хрусткие, аж ухи закладует!
— Гей, кума! Ты плахту уж вовсе раздергала! Бери уж, уступлю такой знающей…
Было на что тут глянуть, что услыхать, да с чего ошалеть чистосердечному зеваке. Но уж самым центром торгового задора служила в тот день диковинная распродажа с никому не известного воза. Возница, в нахлобученной на глаза шапке из решетиловских смушек, и на редкость костлявая и дряхлая белесая кобыла, особо внимания не привлекали, но уж горластая торговка – не худая, ни толстая, в самую меру румяная, но без излишеств, в общем, весьма приятная глазу тетка, завладела ярмаркой, словно жменей лущеных орешков.
— Берем сегодня! Завтра не будет! – голосила веселая торгашка. – Сапог татарский, добротный! Ежели второй такой найти – вообще сносу не будет. Из самого города Корчева привезён! Недорого отдам! Эй, тетка, а щепку-то берешь? Нужнейшая в хозяйстве вещь! Да что я врать буду?! Настругана с крышки гроба истинно ожившей мертвячки. Невинной, что тот кутенок, трепетной, что до смерти, что и опосля! Свариваем щепку в борще – любой супружник оживёт. Если и не весь, то уж частично…
Брали, как не взять! И сапог в хорошие руки ушел, и щепки распродались. Товар редкий, тут поскупишься, потом жди, пока такую невидальщину опять завезут. Улыбчивая торговка толь с азовского побережья пожаловала, то ли откуда-то со Свислочи по особому случаю завернула. Бойко торговала, этого не отнять. С многословными объяснениями и поучениями. И про семена яблок, что по преданию сама воительница Молот-девка, правнучка языческого Вотана, сгрызть изволила, всё пояснила, и про шерсть с жидовских чертей, паля которую очень запросто любой клад можно отыскать, опять же вдумчиво растолковала. Толпился, изумлялся народ, не то, что бы верил, но брал на всякий случай – мало ли как оно выйдет? Да и то сказать, сам могутный и дюже геройский куренной атаман Басаврюк подходил, сторговал у бабы редкостный ножик со странным зверем-клеймом: то ли собачкой, то ли диковинной зверушкой-облизяном на клинке, дабы повесить в горнице на стену и назидательно указывать сыновьям на истинно колдовское оружье…
***
— Славно расторговались, — заметила тетка, лежа на почти пустых мешках, и изготавливая себе небольшое яство, дабы перебить червячка голода до основной вечери.