Первый урок ему преподнесли ученики-стражи. Их высокомерие и позёрство друг перед другом, надменность и порой недостойное воина поведение перевернули представление Эстара об идеале эльфийского стража. Он понял, что не все они соответствовали тем высоким требованиям, которые Эстар предъявлял к себе, да и к любому эльфийскому воину. Он был готов и вовсе разочароваться в стражах Эриона, но, к счастью, в этот момент судьба свела его с Эвалоном, и тот оказался действительно достойным эльфом. Делить мир на чёрное и белое становилось всё труднее.
И вот теперь Артиаль, которого Эстар ценил и уважал, заставил его усомниться в правдивости эльфийских Хроник, а значит и в том, кто вёл летописи. Его мир пошатнулся во второй раз.
Эльфу было неприятно и горько признаваться, что мысль о том, что родные от него что-то утаивают, однажды уже посещала его. Но тогда он прогнал её прочь. Это было несколько лет назад, когда умер его отец. Всё потому, что после его смерти у Эстара возникло много вопросов к Филиану, но летописец избегал разговоров с ним об Элионе. Будто было что-то, чего юному эльфу знать не следовало. Тогда-то у Эстара и появились первые сомнения в искренности дедушки.
От дяди тоже было мало проку. Гриэр не обсуждал с мальчиком тот роковой день в лесу, когда погиб его отец. А ведь они оба были беспомощными свидетелями той трагедии, но не смогли её предотвратить. Старый генерал не знал, зачем теперь говорить об этом и чем это может помочь Эстару, да и не умел проявлять своих чувств открыто. Гриэр никогда не старался выдумать красивых историй или правдоподобных объяснений, говорил правду резко и не особо переживал, что его племянник чувствовал по этому поводу. Но вот на эту тему он говорить отказался. Для него это было слишком тяжело. Лишь раз Гриэр вскользь упомянул, что старые враги нашли-таки Элиона первыми. Воспользовавшись ситуацией, юный эльф уточнил у дяди, что он имеет в виду, и тот пробормотал что-то о Гильдии Убийц. Казалось, смерть эльфа не стала для него неожиданностью, и Гриэр знал явно больше о том, кто именно его убил. Но говорить об этом с Эстаром наотрез отказался. Эстар вспоминал, что и тогда у него осталось чувство, что он него вновь что-то утаивают.
Вот и теперь это неприятное ощущение вернулось после разговора с Артиалем.
После тренировки Эстар хотел задержаться в саду, чтобы наточить свои мечи. Артиаль решил составить ему компанию. Маг присел на траву под дубом, внимательно наблюдая за тем, как его ученик усердно полирует стальные клинки.
— Одно никак не пойму, — заметил Артиаль спустя какое-то время. — Зачем тебе оружие?
Эстар оторвался от своего занятия и с непониманием посмотрел на учителя.
— Я имею в виду, к чему тебе ещё и это? — пояснил свой вопрос маг. — Я твой учитель и могу тебе с полной уверенностью заявить, что с такими навыками магии, как у тебя, тебе никогда не придётся доставать из ножен своё оружие.
— Боевая магия не приветствуется, — проговорил Эстар. — К тому же я с детства владею мечом, мне это нравится, а тренировки хорошо прочищают голову.
Артиаль понимающе улыбнулся.
— Однако, как тебе известно, школьные правила не поощряют многозадачности, — мягко сказал он. — Вряд ли Рионор хочет видеть магов в своем тренировочном лагере.
Эстар пожал плечами.
— Я стараюсь не попадаться на глаза Рионору, — ответил молодой эльф.
— У тебя это плохо получается. Рионор говорил со мной о тебе, — заметил Артиаль.
Эстар с удивлением взглянул на мага и, убрав мечи, поднялся с травы.
— Обо мне?
— Рионор сказал, что кто-то ранил одного из его учеников, — хитро прищурился Артиаль.
«Эвалона», — подумал Эстар.
— И слышал, что это был маг, — продолжал Артиаль, не сводя проницательного взгляда с Эстара. — Спрашивал, не знаю ли я, кто бы это мог быть.
Эстар напрягся. Его лицо стало серьёзным, а брови сдвинулись, словно эльф ощутил нависшую над ним угрозу. Артиаль замолчал. Эстар же не решался задать наставнику мучивший его вопрос.
— Я сказал, что знаю лишь одного такого эльфа, — выдержав долгую паузу, продолжил маг. — Но он бы не посмел вступить в бой со своим принцем. Не так ли, Эстар?