Эстар тут же бросил на него недовольный взгляд. К задирам из стражей и их насмешкам эльф уже привык, а вот защитников ему и даром было не надо. Белокурый тоже посмотрел на Эстара и улыбнулся. В его голубых глазах не было ни насмешки, ни презрения — лишь дружелюбие и доброта. Эстару же этот взгляд не понравился. В нём сквозила снисходительность заступника, этакое высокомерие сильного перед слабым.
Эстар уже видел этот взгляд. Так смотрели на него ученики-маги в первые дни его пребывания в школе. Эстар был явно старше любого из них, и то, что он так поздно, по эльфийским меркам, поступил в Школу Чародейства, означало в их глазах лишь одно — до этого времени маг не располагал достаточными способностями к тому, чтобы начать своё обучение в академии. Они смотрели на него, как на более слабого, неудачника, которому понадобились годы тренировок, прежде чем встать с ними в один ряд. Что ж, все они ошибались в своих предубеждениях.
Эльф помнил, как уже на первых занятиях доказал, что сила его магии не только достаточна для первокурсника, но и, пожалуй, даже в десятки раз превосходит силу любого из его одноклассников. Хотя это вызвало лишь ещё больше вопросов и недоумения. Если в первые дни ученики шептались о несостоятельности мага, который лишь на тридцатом году жизни решился-таки продолжить обучение в Школе Чародейства, то после первых недель занятий они шарахались от Эстара, недоумевая, что вообще привело этого эльфа в академию. Он был старше и явно сильнее любого из них и навряд ли нуждался в школьных знаниях.
Однокурсники с подозрением смотрели на эльфа, шептались за его спиной, строя догадки и выдвигая предположения, зачем и откуда он взялся в Борге. Эстар же был молчалив, ни с кем не общался, никому ничего не объяснял и вообще держался в стороне от остальных, производя впечатление замкнутого и нелюдимого юноши. Ясное дело, что друзей таким образом он себе не завоевал. Ученики решили, что он явно со странностями, а эльф не стал их переубеждать. Зачем? Мнение других учеников его не заботило. Как и их косые недоверчивые взгляды. Всё что нужно, он им уже доказал.
Но вот снисходительности эльф не терпел. А именно её он разглядел в глазах белокурого незнакомца. Эстар вмиг почувствовал, как в нём закипает возмущение на этого незваного покровителя. Снова кто-то судит о нём, не разобравшись. Он опустил глаза и только крепко сжал зубы. Подумать только, а ведь этот незнакомый юноша вступается за него, ученика Гриэра! Да ещё с каким важным видом, с каким достоинством. Это даже раздражает. Да кто он вообще такой?
Ученики-стражи отреагировали на произнесённые светловолосым слова по-другому. Эльфы тут же притихли, повинуясь, будто это был приказ. На поляне на мгновение воцарилась такая тишина, словно эту короткую команду отдал сам наставник стражей Рионор, а не его ученик.
Эстара это поразило. Такие неожиданные покорность и послушание давно знакомых ему задир показались эльфу весьма любопытными. Он поднял голову и уже с интересом вновь смерил своего защитника взглядом.
— Эвалон, ты просто не знаешь ещё этих самоучек-магов, — один из стражей, словно извиняясь, осторожно объяснил ситуацию явно новенькому в их лагере блондину. — Они тут вечно ошиваются со своими деревянными мечами. Словно определиться не могут, магами хотят стать или стражами.
В толпе кто-то подавил смешок.
— Уж лучше б дома сидели да книжки зубрили, — уже более уверенно продолжал эльф. Он чувствовал поддержку других учеников, которые кивали и злорадно ухмылялись рядом с ним. — А то приходят сюда и делают вид, что воины, а сами и меча в руках больше пяти минут не удержат.
Последние слова были адресованы Эстару и сказаны достаточно громко, так, чтобы эльф на краю поляны мог их расслышать. Тот и услышал, но продолжил спокойно есть.
— Послушай, Льер, ну нельзя так, — осуждающим тоном ответил Эвалон. — Ты же оскорбляешь его. Возможно, он прекрасный маг, который к тому же и мечом желает владеть. Это не запрещено и даже похвально. Не стоит осуждать тех, кто не похож на тебя.