Сын гор услышал птичье пение. Подойдя к окну, он заметил, что небо побледнело, хотя землю еще окутывала ночная тень. Солнце пока пряталось за горизонтом, но облака на востоке уже подернулись розовым на фоне тускнеющих звезд.
Заря, как всегда, пробудила его, несмотря на острое желание поспать подольше.
– Доктор Дю Лак еще не вернулся, – зевнул Ворон. – А жена где? Где… а?!
Теперь он выглядывал в окно, опираясь одной рукой на наплечник самурая, а другой на подоконник.
Часть кирпичной стены осыпалась кучей мусора. Через пыль и осколки битого кирпича вели следы крупнее слоновьих.
Бородач припал к окну, словно кот на охоте, волосы у него на загривке зашевелились. Глаза обшаривали пространство перед окном, но лицо его оставалось неподвижным, за исключением, пожалуй, усов, когда он щурился.
Не позволив серому плащу издать ни единого шороха, он скользнул прочь от окна и покинул комнату быстро и бесшумно. Внутри дома было по-прежнему темно, как ночью, но Ворон отличался острым зрением и без труда находил дорогу. Он спустился по полускрытой в арке винтовой лестнице и вышел в покой со стропилами, покрытыми резным узором из серебряных звезд и полумесяцев.
Высокие окна в дальнем конце казались серыми от призрачного света. Ворон снял рогатину со стены, где та висела на крючках, затем резко обернулся.
По бокам от кровати с пологом стояли две статуи: одна изображала мужчину в кольчуге, вторая – женщину в шлеме, килте и нагруднике. Мужчина попирал и пронзал копьем змею, обвившуюся вокруг его ноги.
Том О'Лампкин стоял на наплечнике женщины, завязывая на затылке у статуи кусок ткани. У мужского изваяния напротив поверх шлема уже была надета закрывающая глаза повязка.
– Том! – окликнул Ворон, кладя ладонь на раму французского окна. – Ступай, отыщи Венди и убедись, что она в безопасности. Передай ей, что я пошел прогуляться. Пусть она посторожит спящего дедушку! Мне надо на охоту. Что-то злое перелезло ночью через стену.
– Правда, что ли? Что-то злое? Нет, вы только подумайте!
Но Ворон уже ушел.
Ворон нагнулся и кончиками пальцев потрогал сломанные стебли травы в саду. След был огромный, больше слоновьего, круглый и беспалый, но походка напоминала человеческую. Ноздри сжались от странного, еле уловимого запаха. Несмотря на слабое освещение, Ворон изучил следы вверх и вниз по холму. Сам он в длинном сером плаще представлял собой чуть заметную тень, беззвучно проплывающую по траве. Не будь следы такими большими и четкими, он не смог бы идти по ним в тускнеющем свете звезд.
Ворон заметил, что след неровный: тварь явно была ранена. Разглядев кое-где на земле зеленовато-белые капли, снял одну кончиком пальца с палого листа и коснулся ее языком. Кровь твари оказалась словно из горького инея и морской соли, она пахла медью. Солнце еще не поднялось. Потеряв в потемках след на газоне за садом, Ворон, не колеблясь, пошел напрямую к лесу. Там он отыскал место, где ветки и сучья на высоте вдвое больше его роста оказались смяты, погнуты и сломаны.
След был слишком явный, чтобы его пропустить. Охотник помчался вперед с копьем в руке, капюшон бился за плечами, холодный ветер гулял в бороде и волосах.
Становилось темнее. Недоумевая, уж не повернула ли заря каким-то образом вспять, Ворон посмотрел вверх. Легкий, как перышко, холод коснулся его лица: сначала одна капля, потом другая. Начался снегопад, и тучи заслонили наступающий рассвет.
Стало темно, как под землей. Следопыт повертел головой. Отовсюду раздавалось птичье пение – со всех сторон, кроме одной. В том направлении птицы выкликали сигналы опасности, слышался шелест крыльев. Его острый слух уловил звук барабанящих по земле задних лап – предупредительный сигнал заячьего племени.
Ворон двинулся вперед, нащупывая путь рогатиной, словно слепец клюкой. Затем вдалеке забрезжил свет.
Прошло несколько секунд, прежде чем он добрался до места, где глазам его предстала странная сцена.
По обеим сторонам асфальтовой дороги тянулся лес. В кювете, задрав два колеса, валялся знакомый автомобиль. Одна фара разбилась и ослепла, вторая посылала луч под безумным углом в падающий снег. Лобовое стекло треснуло, крыша пробита и вдавлена внутрь.
Дорогу на дюжину ярдов вокруг машины покрывала скользкая ледяная корка. На ближних ветвях поблескивали сосульки, снег окутывал все белизной. Но это только поблизости от автомобиля, а дальше дорога лежала чистая.
По ту сторону машины маячила во мраке громадная белесая туша. Когда она двинулась в обход машины, блики от единственной фары на миг осветили ее. Сама тварь не полезла в луч света, но вскинула сломанный сук дерева, как дубину, чтобы разбить фару.