4. СТРОМА
Решение другой проблемы, связанной с положениями Хартии, привело к менее двусмысленным последствиям. В первые годы после учреждения станции Араминта члены Общества натуралистов, нередко посещавшие Кадуол, останавливались в Прибрежной усадьбе. В конце концов Консерватор восстал и отказался терпеть бесконечные приезды-отъезды гостей, лишавших его всякой возможности заняться неотложными местными делами. Он предложил создать в пятидесяти километрах к югу от Араминты второй небольшой анклав и построить там снабженные всеми удобствами коттеджи для натуралистов, желающих провести на Кадуоле несколько недель или месяцев. План Консерватора, представленный на рассмотрение ежегодного конклава Общества натуралистов на Земле, не встретил единогласного одобрения. Консервационисты — приверженцы строгого соблюдения принципов охраны природы — жаловались на то, что Хартия теряла всякий смысл, будучи переполнена оговорками, противоречащими ее основным положениям. Их либеральные противники отвечали: «Все это очень хорошо. Но где мы будем жить, посещая Кадуол, чтобы проводить исследования или просто наслаждаться красотами и причудами девственных экосистем — в походных палатках?»
После длительных споров и обсуждений конклав утвердил компромисс, не удовлетворивший никого. Было решено учредить на Кадуоле второй, гораздо меньший анклав — но только с тем условием, что он будет находиться в определенном месте, а именно на крутом, почти отвесном склоне над фьордом Строма, вклинившимся в берега Троя. Выбор участка, смехотворно неподходящего для строительства, свидетельствовал об очевидном стремлении многих влиятельных членов конклава воспрепятствовать осуществлению нового плана.
Вызов, однако, был принят, и на Кадуоле возникла Строма — причудливое скопление опирающихся на уступы скал черных и темно-коричневых домов, узких и высоких, с белыми, голубыми и красными дверными и оконными рамами. Тротуары, соединенные каменными лестницами, разделяли поселок на восемь ярусов. Из окон и со смотровых площадок открывались величественные виды на фьорд.
На Земле Общество натуралистов пало жертвой слабохарактерного руководства и общей неспособности этой организации найти себе полезное применение. Заключительный конклав постановил, что все записи и документы Общества надлежит хранить в Центральном библиотечном архиве, и председатель в последний раз ударил в гонг, оповещая натуралистов о роспуске собрания.
На Кадуоле жители Стромы никак не отметили прекращение существования Общества. С тех пор их доходы ограничивались прибылью от частных инопланетных капиталовложений, но к тому времени такое положение вещей фактически продолжалось уже многие годы. Молодые люди все чаще покидали Строму, чтобы поискать счастья на других планетах. Многих больше никогда не видели; иные добивались успеха и возвращались в родной поселок, привозя с собой целые состояния. Так или иначе, Строма кое-как выживала и со временем достигла даже некоторого благополучия.
5. ГЛОУЭН КЛАТТОК
С тех пор, как Рудель Нейрманн впервые высадился на Кадуоле, прошло примерно девять веков. На станции Араминта лето подходило к концу — скоро, в начале осени, Глоуэну Клаттоку исполнялось шестнадцать лет, в связи с чем ему предстояли формальное исключение из категории «несовершеннолетних» и зачисление в разряд «кандидатов» на постоянную должность в штате управления. По этому случаю Глоуэну должны были сообщить его показатель статуса (ПС), рассчитанный компьютером после обработки массы генеалогических данных.
Показатель статуса редко становился неожиданностью для кого-либо, а тем более для того, кому он присваивался — это число, определявшее будущие возможности продвижения по службе очередного наследника одного из шести кланов, начинали прогнозировать и рассчитывать на пальцах сразу после его появления на свет.
Так как по уставу в каждом из пансионов могли проживать не более сорока «штатных служащих» (двадцать мужчин и двадцать женщин), ПС не больше 20 означал автоматическое зачисление в штат управления. Показатель статуса, равный 21 или 22, давал его обладателю превосходные шансы занять освободившуюся вакансию, а ПС, равный 23 или 24, внушал достаточно основательные надежды на такое стечение обстоятельств. Любой показатель статуса больше 24 считался сомнительным — в таких случаях все зависело от конкретной ситуации, сложившейся в пансионе. ПС больше 26 обескураживал и служил поводом для печальных размышлений о будущем.
Глоуэн занимал незавидное место в генеалогической таблице. Его мать, к тому времени уже покойная, родилась и выросла на другой планете, а отец, Шард Клатток, служащий отдела B, был третьим сыном второго сына. Глоуэн, юноша трезвый и не склонный к самообману, надеялся получить ПС, равный 24, и, таким образом, какую-то возможность со временем стать одним из штатных служащих станции Араминта.
6. ДНИ НЕДЕЛИ
Последнее предварительное замечание касается дней недели. На Кадуоле, так же, как и на большинстве других населенных людьми планет Ойкумены, сохранилась традиционная семидневная неделя. На протяжении столетий, однако, понятия о фонетической благозвучности успели существенно измениться, и архаические земные названия дней недели («понедельник», «вторник» и т. п.) стали казаться нелепыми и труднопроизносимыми, в связи с чем их постепенно заменили местные наименования семи металлов, образовавшие так называемую «звонкую неделю». Сначала их произносили с приставкой «айн», означавшей «день» (например, «айн-орт», то есть «день железа»), но впоследствии приставку стали опускать.
Дни недели на Кадуоле:
орт («железо»)
цейн («цинк»)
инг («свинец»)
глиммет («олово»)
верд («медь»)
мильден («серебро»)
смоллен («золото»)
Глава 1
1
Глоуэну Клаттоку исполнялось шестнадцать лет, по каковому случаю предстояло скромное торжество: Фратано, управляющий пансионом, должен был выступить с официальным приветствием и, что важнее всего, объявить показатель статуса Глоуэна — число, от которого во многом зависело будущее молодого человека.
Для того, чтобы избежать лишних неудобств и сэкономить средства, церемонию решили совместить по времени с еженедельной «трапезой клана» — присутствие на этом традиционном ужине было обязанностью всех Клаттоков, проживавших в пансионе, причем ни возраст, ни какое-либо недомогание не считались достаточным оправданием для уклонения.
Утро трапезного дня прошло спокойно. Отец Глоуэна, Шард, подарил сыну пару серебряных с бирюзой эполет, какие, если верить журналам мод, красовались на плечах хорошо воспитанных постояльцев самых привилегированных курортных отелей Ойкумены.
Как обычно, Шард и Глоуэн завтракали у себя в квартире. Они жили вдвоем — мать Глоуэна, Марья, погибла, когда ее сыну было три года. У Глоуэна сохранилось смутное воспоминание о заботливом присутствии матери. Он подозревал, что с ее исчезновением связана какая-то тайна, но Шард никогда не говорил на эту тему.
Факты не вызывали сомнений. Шард повстречался с Марьей, когда она прилетела с родителями на станцию Араминта. Шард сопровождал группу туристов — в том числе будущую невесту — в экскурсионной поездке по заповедным приютам, а впоследствии снова повидался с Марьей в Сарсенополисе на Девятой планете системы Аль-Фекки. Там они поженились, и вскоре после этого вернулись на станцию Араминта.
Женитьба Шарда на инопланетянке стала неожиданностью для клана Клаттоков и вызвала яростную суматоху, спровоцированную главным образом некой Спанчеттой, дочерью племянника управляющего пансионом, Фратано. Спанчетта, будучи замужем за уступчивым и безропотным Миллисом, к тому времени уже родила сына, Арлеса. Тем не менее, она давно и упорно, бесстыдно и тщетно пыталась завлечь Шарда в свои объятия.