Ночью в Библиотеке Кинугасы Казами и Изумо занимались подсчетом финансов.
— Сейчас, может, и весенние каникулы, но у нас накопилось немало работы с тех пор, как мы взялись за это в прошлом семестре… О, Каку. Тебе не нужно так увлекаться копированием этих расписок, а то ты начинаешь выглядеть как робот. У тебя, оказывается, бывает серьёзный взгляд.
— Ох, как бы это так сказать? Меня привлёк запах клея. Думаю, ты бы сказала, что это привычка?..
Казами его проигнорировала. Она усердно расчерчивала бухгалтерскую книгу в руках на дебет и кредит.
Но неожиданно она взглянула вверх. Со своего места рядом с ней, Изумо обратил на это внимание.
— В чем дело? Что-то не так с… гах!! Дурилка! Я еще даже ничего не сказал!
Казами пропустила возражения Изумо мимо ушей и вернула назад руку, которой ударила влево. Зигфрид глянул на нее из-за стойки, но она ему помахала, говоря, что это ничего. Затем она поднялась.
— …Звук? Как странно, — пробормотала она перед тем, как зашагать к западному краю Библиотеки Кинугасы.
Там находилась подсобка. Девушка протиснулась через узкий проход в небольшую комнатку, где хранились стопки книг и свернутые карты.
— Что там такое? — окликнул Зифгрид через пространство протяжностью в четыре класса от стойки до подсобки. Казами повернулась, и окинула взглядом всю ширину Библиотеки Кинугасы. Она заговорила достаточно громко, чтобы ее услышали от входа в подсобку.
— Вы не слышали только что птичий щебет?
— Стена с этой стороны, должно быть, резонирует, поэтому можно услышать звуки из верхних этажей. Комната изобразительного искусства на третьем этаже и музыкальная комната на втором расположены отдельно.
— Но почему здесь птица? Мне что, послышалось?
Едва задав этот вопрос, она взглянула вверх, поняв. Она услышала это снова.
— Хм. Насколько я помню, Брюнхильд Шильд, глава клуба изобразительного искусства, выращивает одну у себя. Она единственная, кто пользуется комнатой изобразительного искусства во время весенних каникул.
— Вы многое об этом знаете, — заметил Изумо.
Зигфрид кивнул и ответил:
— Она, похоже, меня недолюбливает.
Он говорил настолько убедительно, что Казами не смогла ничего возразить.
Она вернулась назад за стол. Пока Изумо вслушивался в ее шаги, он задал вопрос, чтобы смягчить ситуацию.
— Если подумать, — он осторожно подбирал слова. — Насколько вообще силен 1-й Гир? Все что осталось — это Городская фракция, ведь так? Как много у них сил?
Он направил свой вопрос Зигфриду.
Мужчина глянул на него из-за стойки.
— У нас сегодня был конфликт, припоминаешь?
— Ага. Насколько они сильны, если сравнивать с этим?
— Сегодняшняя битва не более чем детская забава. Истинная сила 1-го Гира не в магии, созданной словами. А в чистом насилии, поддерживаемом словами.
Над школьными строениями, вокруг которых скопилось немало мусора, снижалась Брюнхильд.
Повсюду лежали сухие листья, и ни в школьном здании, ни в спортзале не оставалось ни единого целого окна.
То была заброшенная школа.
Развернув крылья вокруг себя, Брюнхильд опустилась перед спортзалом. За пять метров от земли девушка начала приготовления к посадке.
В правой руке она сжимала синий камушек и рукоятку метлы. Брюнхильд медленно расслабила хватку правой руки, опуская часть со щеткой вниз. Она постепенно выровняла метлу вертикально.
Едва ветер от щетки прокатился по земле прямо под ней, черный кот спрыгнул вниз, как будто отслоившись от рукоятки. Затем Брюнхильд поместила стопы на землю и полностью остановила отдачу метлы.
Она издала вздох.
Затем отвязала синий камушек, прикрученный к метле цепочкой, постучала по рукоятке и произнесла:
— Отличная работа.
Вслед за этим они оба потянулись, разминаясь, практически одновременно.
— Аах… Стоять на земле определенно лучше всего.
— Я только что услышал самое эгоистичное заявление на свете…
— Я в хорошем настроении, потому это проигнорирую, — сказала Брюнхильд с улыбкой, перед тем как зашагать к спортзалу.
Дверь помещения висела на одной петле. Сквозь проем можно было заглянуть внутрь. Пол прогнил, обшивка разодралась, и повсюду виднелись громадные дыры. Из баскетбольных колец, заготовленных для двух площадок, одно свисало вниз под углом, а второе обвалилось на пол.
Брюнхильд зашла в заброшенный спортзал через главный вход.
Как только она пересекла порог, синий камень в медальоне на ее шее окружил слабый свет.
Она услышала голос. Это Концептуальный Текст, произведенный Концептуальным Ядром внутри механического дракона. Он поддерживал мировоззрение 1-го Гира.
— Слова обладают способностью наделять силой.
В тот же миг слова, выгравированные на медальоне, засветились.
Кота под ее ногами тоже на мгновение окружило светом.
И затем мир изменился.
Когда Брюнхильд взглянула вперед еще раз, она увидела крепость.
Пол и сцену внутри спортзала убрали и заменили ангаром с деревянным полом. Там выстроилось множество шкафов, заполненных боевыми метлами, винтовками, копьями и прочим оружием. Помимо этого там лежали тщательно собранные рюкзаки и другое снаряжение для выхода наружу.
В центре ангара находился громадный деревянный лифт, ведущий под землю. Рядом с ним виднелся одинокий проем с пандусом, тоже ведущим в подземелье.
Брюнхильд направилась к пандусу и поприветствовала гигантских солдат, патрулирующих ангар.
— Я давно уже не заходила, но у вас тут все нормально? Надеюсь, Вас не обнаружили?
— Всё хорошо, — ответил старый гигант, слегка помахав и развернувшись.
Брюнхильд помахала в ответ и продолжила путь к спуску. Взглянув на лифт, она увидела вырезанное на обшивке слово «сталь».
Но это слово пересекали многочисленные царапины.
Их оставили громадные когти. Брюнхильд глянула вниз на кота.
— Преподобный Хаген любит лунный свет, потому он выбирается наверх при любом случае, — вздохнула она.
Глядя на эти царапины, девушка продолжила путь вниз по скату.
Внутри спуск освещался словом «свет», написанным на потолке. Пол покрывали слова для нескольжения, потому у нее не было проблем с тем, чтобы идти прямо.
Она добралась до пролета на полпути и продолжила двигаться вниз.
Скат закончился у двери, которая изначально принадлежала главному входу здания школы. Внутри громадной двери был вставлен большой стеклянный кусок, и его поверхность покрывало слово «крепкий». Это не давало увидеть внутренние помещения, не смотря на прозрачность стекла.
Брюнхильд толкнула дверь внутрь.
Под землей было вырублено обширное пространство. Площадью пятьдесят метров, оно поддерживалось квадратными балками и деревянным настилом. Потолок, излучавший бледно-алое сияние, находился на высоте семи или восьми метров. Когда лифт поднимался с пола, дверь в перегородке по центру потолка открывалась.
В данный момент перед платформой лифта собралось множество фигур.
То было собрание людей и прочих существ.
Фигуры разделялись посередине, приблизительно по пятьдесят с каждой стороны. Одни стояли, другие смотрели друг на друга и обменивались словами. Слова были настолько громкими, что их можно было назвать криками.
С левой стороны расположились по большей части молодые люди с отличным телосложением, тогда как справа стояли в основном худощавые старики.
Голоса эхом отзывались в подземелье, достигая Брюнхильд в виде простого гула.
Черный кот у ее ног проговорил:
— Представители радикалов и консерваторов снова взялись за свое.