И наконец в зале воцарилось тишина — тишина, нарушаемая только ритмичными ударами тарана в двери. Не осталось никого из людей сосен — только кучки серого пепла, от которых шел дымок, полный сладковатого тошнотворного запаха.
Повсюду валялись сорванные флаги, которые уже начинали тлеть. Повсюду горели опрокинутые лавки, но защитники зала не обращали на них внимания. Собравшись у дверей, они ждали появления гулегов.
У каждого из них, включая Корума и изрядно помятого кузнеца-сида Гованона, в руках был факел.
Бронзовая дверь выгнулась в зал. Петли и засовы треснули.
По мере того, как дверь слетала с петель, в зал сквозь проломы начал просачиваться свет.
Еще один мощный удар. И снова заскрипела дверь.
Сквозь щель Корум видел, как Гэйнор руководит действиями гулегов.
Очередной удар. Один из засовов хрустнул и отлетел в дальний конец зала к ногам короля, продолжавшего плакать, сидя на троне.
Еще удар. Треснул второй запор, и на каменных плитах пола звякнула сорванная петля. Дверь, дернувшись, начала подаваться внутрь.
Еще удар.
Бронзовая дверь рухнула, и гулеги изумленно попятились перед напором людей, которые из дымной темноты зала Кер Гаранхира — факелы и головни в левой руке, мечи или топоры в правой — ринулись на них в атаку.
Черный конь Гэйнора попятился, и проклятый принц едва не уронил блестящий меч, потрясенно глядя на измотанных боем, черных от дыма воинов, возглавляемых вадхагом Корумом и сидом Гованоном. Они рванулись к нему с криками: «Ну что? Что? Ты еще жив?»
Корум кинулся прямо к Гэйнору, но тот, как и прежде, отказался вступить с ним в схватку. Он развернул вставшего на дыбы коня и, разбрасывая своих полумертвецов-гулегов, проложил себе сквозь них путь к отступлению.
— Вернись, Гэйнор! Дерись со мной! Дерись же! — воззвал Корум.
Но, убегая, Гэйнор хрипло рассмеялся:
— Я не вернусь в преисподнюю — пока в этой реальности меня не встретит смерть.
— Ты забыл, что фой миоре уже умирают. Что, если ты переживешь их? Что, если они исчезнут и мир оживет?
— Этого не произойдет, Корум. Их яд повсюду, и они вечны! Ты поймешь, что сражаешься впустую!
Гэйнор исчез, а гулеги с их короткими кривыми ятаганами и ножами опасливо двинулись вперед — их пугали горящие поленья, ибо в землях фой миоре огню не было места. Хотя гулеги не превращались в золу, как люди сосен, они действительно боялись огня и не хотели двигаться дальше, тем более что Гэйнор бросил их и, лишь отдалившись на безопасное расстояние, развернул коня, чтобы понаблюдать за схваткой.
Гулетов было раз в десять больше, чем уцелевших защитников Гаранхира, но рыцари и воины, издавая боевые кличи, оттесняли их, рубя и кроша этих полумертвецов, тыкая им в лица факелами, а они, ворча и повизгивая, лишь вскидывали руки, пытаясь защититься от пламени.
Гованон больше не пел свою предсмертную песнь. Хохоча, он крикнул Коруму:
— Они отступают! Они отступают! Смотри, как они бегут, Корум!
Но Корум не испытывал радости, поскольку знал, что фой миоре еще не пошли в наступление.
И тут он услышал голос Гэйнора.
— Балар! Керенос! Гоим! — взывал он. — Время! Пришло время!
Гэйнор Проклятый подскакал к воротам Кер Гаранхира.
— Раннон! Арек! Сренг! Время! Время!
Пока Гэйнор продолжал взывать из проема разрушенных ворот Кер Гаранхира, его гулеги собрались за ним, поняв, что он отступает.
Увидев, как бегут враги, Корум, Гованон и оставшиеся рыцари и воины разразились радостными криками.
— Сегодня это будет нашей единственной победой, — сказал Корум Гованону. — И я высоко ценю ее, друг мой сид.
Теперь осталось лишь ждать появления фой миоре.
Но хотя начало темнеть, фой миоре так и не появлялись. Вдалеке продолжал висеть их туман, тут и там вперемежку с людьми сосен брели отставшие гулеги, но, скорее всего, фой миоре, не привыкшие к поражениям, совещались, что делать дальше. Может, они вспомнили копье Брийонак и черного быка Кринанасса, которые как-то одержали над ними верх и уничтожили их собрата. И теперь, видя, как бегут их слуги, испугались, что против них выступит еще один бык. Они старались не появляться у Крэг Дона, возможно, будут избегать Кер Махлода, где потерпели поражение. По той же причине, может быть, они будут держаться вдали и от Кер Гаранхира.
По какой бы причине фой миоре не выходили из-за горизонта — Корума это не волновало. Он был рад передышке, когда можно было пересчитать павших, перевязать раненых, перевести стариков и детей в более безопасные места, как следует вооружить рыцарей и воинов (среди которых было много женщин) и как-то привести в порядок ворота.