Медбх пожала точеными плечами. Корум испытал невыносимую муку. Он осознал, что любит Медбх еще больше, чем прежде.
— Мы признаем Корума виновным, — сказала она. — И я с радостью приведу приговор в исполнение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЖЕЛТЫЙ КОНЬ
Вряд ли в пределах Крэг Дона остался хоть один мужчина или женщина, кто не потянулся бы к каменному алтарю. Измученные, обмороженные, исхудавшие от голода лица смотрели на Корума, и хотя он всех их знал, ни на одном не видел сочувствия; все считали его перебежчиком и возлагали на него ответственность за страшные потери, понесенные у Кер Алуда. За седьмым каменным кругом, внешним, свивался клубами странный неестественный туман, гудели, отдаваясь эхом, голоса фой миоре и непрестанно выли псы Кереноса.
И начался суд над Корумом.
— Может, я был не прав, решив искать союзников на Инис Скэйте, — признался Корум, — и таким образом я виноват в том, что неправильно оценил их. Но во всем остальном я невиновен.
Моркиан Две Улыбки, получивший в бою под Кер Ллудом лишь легкое ранение, нахмурился и пригладил усы. На выдубленной коже проступил белый шрам.
— Мы видели тебя, — сказал Моркиан. — Мы видели, как ты скакал бок о бок с принцем Гэйнором и колдуном Калатином, рядом с другим предателем — Гованоном. Все вместе вы возглавляли людей сосен, гулегов, вы натравляли на нас псов Кереноса. Я видел, как ты зарубил Гриньона Бычьего Наездника и Келин, одну из дочерей Милгана Белого, и я слышал, что ты напрямую ответственен и за смерть Падрака из Крэг-ат-Аита — ты заманил его в ловушку, поскольку он все еще думал, что Корум дерется за нас…
Хисак по прозвищу Солнцевор, помогавший Гованону ковать меч Корума, сидел, привалившись спиной к алтарю; его левая нога была в лубках.
— Я видел, как ты перебил много наших людей, Корум, — проворчал он со своего места. — Мы все тебя видели.
— А я скажу, что вы видели не меня, — продолжал настаивать Корум. — Мы пришли к вам на помощь. Все это время мы были на Инис Скэйте под властью заговора, заставившего нас поверить, что прошло всего несколько часов, а на самом деле миновали месяцы…
Медбх с горечью рассмеялась:
— Бабушкины сказки! Мы не верим этому детскому вранью!
Корум обратился к Хисаку Солнцевору:
— Ты помнишь предназначенный мне меч? Этот ли меч ты видел в бою?
Он вытащил свой отливающий лунным светом меч, и лезвие вспыхнуло странным бледным сиянием.
— Этот ли меч ты видел, Хисак?
Тот покачал головой:
— Конечно, нет. Я бы узнал его. Разве я не присутствовал при обряде?
— Да, ты был там. И будь при мне меч такой силы, разве я не использовал бы его в битве?
— Скорее всего… — признал Хисак.
— И посмотри! — Корум поднял серебряную руку. — Что это за металл?
— Конечно, серебро.
— Да! Серебро! И была ли у другого, у Караха, — была ли у него рука из серебра?
— Теперь я припоминаю, — нахмурившись, сказал Амергин, — что рука не выглядела как серебряная. Скорее всего, то было поддельное серебро…
— Потому что настоящее серебро убивает подмененных! — бросил Илбрек. — Это всем известно!
— Тут просто какой-то запутанный обман, — сказала Медбх, но в ее обвинениях уже не было прежней уверенности.
— Но в таком случае где же сейчас тот подкидыш? — спросил Моркиан Две Улыбки. — Почему, стоило исчезнуть одному, как тут же появляется другой? Если бы мы увидели рядом вас обоих, это бы нас сразу убедило.
— Хозяин Караха мертв, — сказал Корум. — Гованон поразил его. И Карах отнес Калатина в море. Там мы в последний раз видели их обоих. Поверьте, нам уже пришлось сойтись в бою с моим двойником.
— Почему вы все вернулись, — спросила Медбх, откидывая назад длинные рыжие волосы, — если знали, что наше положение здесь безнадежно?
— Зачем мы спешили вам на помощь? Это ты имеешь в виду? — осведомился Джери-а-Конел.
Хисак ткнул в него пальцем:
— Я видел и тебя рядом с Калатином. Единственный, кто не присоединился к нашим врагам — это Илбрек.
— Мы вернулись, — сказал Корум, — потому что достигли цели нашего пребывания на Инис Скэйте и принесли вам помощь.
— Помощь? — Амергин уставился на Корума. — Ту, о которой мы говорили?
— Именно ту, — Корум показал на черно-белого кота и шкатулку из бронзы и золота. — Вот она…