Корум посмотрел на Медбх и увидел, что он снова любим. И возможность погибнуть опечалила его.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СРАЖЕНИЕ ПРОТИВ ДРЕВНЕЙ НОЧИ
И они пошли в последний бой с фой миоре — полные гордости, в своих помятых доспехах, высоко вздымая изодранные боевые знамена. Заскрипели и застонали колесницы, когда их колеса пришли в движение; лошади ржали и били копытами, и мерный шаг боевых колонн гудел подобно барабанному бою. Взвыли трубы, засвистели флейты, дробно ударили барабаны, и остатки воинства мабденов хлынули из убежища Крэг Дона в битву с народом холода.
На старом каменном алтаре пристроились лишь маленький черно-белый кот и шкатулка из бронзы и золота.
Верхом на Желтом Коне вел бойцов Корум — в здоровой руке лунный меч Предатель, на сгибе локтя круглый щит и два дротика в серебряной левой руке (в ней же он держал и поводья). Корум с радостью чувствовал силу и уверенность коня. Сбоку от Корума ехал верховный король, главный друид Амергин — презрев доспехи, он накинул на себя лишь синий плащ, а на него — куний мех и зимнюю шкуру оленя; по другую сторону от Корума скакала гордая королева Медбх в полном вооружении, с короной на сверкающем шлеме, за спиной развевались рыжие волосы, путаясь с густым медвежьим и волчьим мехами. У пояса ее висела праща, и в руке она держала меч. Медбх улыбнулась Коруму, когда он, миновав последний каменный круг, ринулся в густой туман с кличем:
— Фой миоре! Фой миоре! Корум уничтожит вас!
Желтый Конь открыл свой уродливый рот, обнажив бесцветные зубы, и, растянув губы, издал странный звук — дерзкий саркастический смешок, после чего неожиданно рванулся вперед, и стало ясно, что его бархатные глаза видят сквозь пелену тумана, ибо он нес Корума прямо на его врагов, так же как он нес своего старого хозяина Аагайре в девятую, последнюю из его битв при Слайв-Гуллионе.
— Эй, фой миоре! Вам не скрыться в тумане! — крикнул Корум, прикрывая рот меховым воротником, чтобы не наглотаться холодного воздуха.
На мгновение он увидел недалеко от себя огромный темный силуэт, но тот исчез, а до Корума донеслись знакомое поскрипывание и звук неуклюжей поступи груженых бесформенных созданий фой миоре, а затем он услышал тихий смешок, не имевший отношения к фой миоре. Повернувшись, он увидел какое-то мерцание, но тут же понял, что это доспехи принца Гэйнора Проклятого, переливающиеся багровым, желтым и снова алым цветами, а за Гэйнором собрались ряды людей сосен с неподвижными бледно-зелеными лицами, с горящими зелеными глазами; их зеленые тела прямо держались в седлах зеленых коней. Корум развернулся лицом к ним, слыша, как Илбрек кричит Гованону на другом конце поля:
— Осторожнее, Гованон, это Гоим!
Но Корум не увидел, как Илбрек и Гованон схватились с этой жуткой женщиной фой миоре, и у него не было времени даже окликнуть их, ибо принц Гэйнор послал коня вперед, и Корум успел услышать лишь давний знакомый звук рога, которым Гованон сбивал с толку гулегов и псов Кереноса.
Герб Хаоса, восемь стрел, ярко пламенел на нагруднике Гэйнора, когда тот мчался вперед, и меч в его руке менял цвета: золотой, серебряный, небесно-синий, а из-под плоского гладкого забрала шлема звучал злобный голос Гэйнора:
— Наконец я сойдусь с тобой лицом к лицу, Корум, ибо пришло время!
Корум вскинул круглый щит, и меч Гэйнора врубился в его серебряный обод. Своим лунным Предателем Корум нанес мощный удар по шлему Гэйнора, и тот вскрикнул, когда клинок чуть не разрубил металл.
Выдернув свой меч, Гэйнор помедлил.
— У тебя новый меч, Корум?
— Да. И зовут его Предатель. Он тебе нравится, Гэйнор? — засмеялся Корум, видя, что его старый враг растерян.
— Я не думаю, брат, что твоя цель — уничтожить меня в этом бою, — задумчиво сказал Гэйнор.
Неподалеку Медбх дралась с отрядом гулегов, но, прежде чем туман снова скрыл ее, Корум понял, что перевес на ее стороне.
— Почему ты называешь меня братом? — спросил он.
— Потому что наши судьбы тесно сплетены. Потому что мы те, кто мы есть…
Корум снова подумал, не говорило ли пророчество старухи именно о Гэйноре, не его ли он должен опасаться. «Бойся красоты, — сказала она, — бойся арфы и бойся брата…»
Издав боевой клич, Корум бросил своего смеющегося коня на Гэйнора; снова взметнулся Предатель и рассек наплечник Гэйнора, так что тот вскрикнул, а его доспехи вспыхнули гневным алым пламенем. Трижды он нанес удары Коруму, пока вадхагский принц пытался высвободить свой меч, но все три удара пришлись по щиту, и у Корума лишь онемела рука.