Мы доползли до спущенных вниз веревок, крикнули тем, кто остался наверху. Голландцы первые полезли наверх. Фаркат как обезьяна вскарабкался за ними, не слушая мои причитания.
-Я не могу! - блеял я их пяткам. - Я не могу. У меня слабые руки! И одна изуродована змеей!
Ну что я мог сделать? Руки у меня действительно так не сильны, как все остальное! Кроме того, я всерьез опасался, что после того, что я здесь увидел, меня того и гляди разобьет инфаркт! Или инсульт. Или прицепится некротический фасцит, появится лейшманиоз, а там уж и до возникновения синдрома Гетчинсона-Гилфорда недалеко! Попить бы! Искупаться! И, кстати, откудо такое внезапное желание? Может быть, это симптом чего -то нехорошего? Ноги в ботинках у меня вспотели и стали немилосердно чесаться, мать моя! Блин, наверно болезнь какая начинается!
От отчаяния я завертел головой. Мне показалось, что с другой стороны стена немного снижается. Может быть, мне удастся залезть на нее? Я воровто огляделся и пошел вперед. Яотмахал, наверно, только метров сто, когда ущелье раздвинулось настолько, что ко мне заглянуло солнце. Здесь было тихо и спокойно! Ветер не поднимал тучи песка, но прохладой тянуло. Но не успел я, как следует оглядеться и отдохнуть душой, как песок подо мной пополз вниз. Я не удержался и упал. При этом нога моя уперлась во что-то, сковырнула почву, и я со всей дури провалился сквозь песок. Чисто пошел, как на тарзанке, больно оцарапав ко всему колено и локоть о выступающие камни.
Я не убился, потому что упал на песок. Я сел и осмотрелся.
Это была гигантская пещера, образованная карстовыми отложениями, с маленькой подземной речкой посередине. Пещерная свежесть захлестнула меня. Вокруг клубился желтоватый полумрак, сгущаясь к концам пещеры. В обе стороны тянулись залы, скупо освещенные через случайные провалы наверху, наподобие того, в который упал и я. Солнечный свет сквозь провал играл на медленнотекущих водах реки и блики его освещали низкие берега. И все время с потолка то там, то тут тонкими струйками сыпался песок. Песчаная пыль долго висела в воздухе, медленно оседала, и, попав под солнечный луч, переливалась золотыми звездочками.
Кое-где к лазам наверху вели ржавые обломавшиеся скобы, неумело впаянные в твердый песчаник. Несколько из них упирались в твердый потолок, словно ходы были заткнуты или обсыпались за прошлые века.
Я на коленях пополз к воде - мутной, коричневой, но, как оказалось, с приятным железистым вкусом. Я пил, пил, плескал на себя, и, в общем, суетился, как верблюд на сковородке.
Сверху будто бы что-то прокричал Фаркат. Голос его прозвучал словно сквозь толстенный слой ваты, хотя, по идее, должен был вызвать эхо. Но меня сей феномен не заинтересовал. Я стащил с себя раскаленные ботинки и со стоном сунул ступни в воду, вяло удивляясь, как это они не зашипели. Не хотели они меня слушать, пусть теперь ищут! Это же не я, а они за туристов отвечают!
Я сидел, попивал прохладную водичку и оглядывался в поисках возможных реликвий. Но пещера была пуста, не считая растущих у стен невысоких растений с тонкими анемичными стеблями и розовыми туфлеобразными цветами. Еще крошечные песчаные муравьи суетились у противоположной стены, наверно, таскали воду в разветвленные норы.
Муравьев я и раньше видел в пустыне, а вот были ли тут цветы четверть часа назад, я не мог бы сказать. Как не мог сказать, откуда в воде могли взяться черепки, осколки бутылок, динары позапрошлого века, причудливые обломки подсвечников, звездочка с фуражки красноармейца. Кажется, сюда таскались археологи всех времен, и так же как я плескались в водичке, разглядывали муравьев. А храм наверху - так, замануха! Самое интересное происходило под ним! А Берназер - нахальный враль или псевдоученый!
Все-таки стоило посмотреть, куда ведут ходы. Может, что еще интересное обнаружу! Блин, как же я не знал, что Земля на самом деле напичкана тайнами под завязку!
Фаркат со товарищи станет меня искать, а пока ищут, я сам что-нибудь здесь найду и прославлюсь на весь мир! Все-таки интересно, почему никто не рассказал о разветвленной системе пещер внизу? Да и знал ли о них кто-то еще? Вдруг тут где целый великановский скелет лежит?!
Пещера тянулась в обе стороны на многие метры. Я встал, запаковал ноги в ботинки, опасаясь агрессивных змей и, поколебавшись, повернул направо. Идти в полумраке было легко и приятно. Только тихий шелестящий звук примазывался к бесконечному шороху песка, сочившемуся вниз с потолка. Стоило остановиться, как звук пропадал. Я решил, что кровь трещит у меня в ушах.
Чем дальше, тем больше было погибших цветов. Будто кто-то полоумный безжалостно переломал их когда-то, они и остались полузасыпаны песком, превращаясь с годами в скелетообразные останки. От иных остались лишь скукожившиеся мумифицированные цветки. Картина не менялась, хотя я шел уже четверть часа. Дальше идти было бессмысленно.